Ночной поезд в Мемфис

Это само по себе было уже достаточно неприятно, но по суровому взгляду Хамида я догадалась, что дела обстояли еще хуже. Я молчала, у меня было дурное предчувствие.

— Он упал или прыгнул за борт ночью, — медленно проговорил Хамид. — Тело нашли несколько часов назад.

Глава пятая

I

Должно быть, я выглядела соответственно своему самочувствию, потому что Хамид взял меня под руку и подвел к креслу.

— Вы не должны винить себя, доктор Блисс.

— А я и не виню, — солгала я, как ни странно, весьма неубедительно, эта ложь не убедила даже меня самое.

— Это был несчастный случай, — любезно попытался успокоить меня Хамид. — Видимо, он хотел доплыть до берега, но случилась судорога или что-то в этом роде.

Начали подтягиваться те, кто собирался на послеобеденную экскурсию. Среди них был и Джон; Мэри, как всегда, — рядышком.

— Скажите, чтобы меня подождали, — попросила я, вставая. — Я скоро.

Единственное, что я видела, взбегая по лестнице, это стоявшее перед глазами лицо мальчика — мокрое от слез, когда он оправдывался, расцветающее в улыбке, когда благодарил меня за доброту. Доброта! Это не мог быть несчастный случай. То ли его принудили сбросить мне на голову злосчастный горшок и он не вынес мук совести, то ли видел того, кто это сделал. С ним расправились хладнокровно и грубо, словно с москитом.

Записка, которую я нацарапала, получилась довольно бессвязной, но суть дела, несомненно, выражала. Я положила ее в сейф и побежала обратно в холл.

Когда я примчалась, все уже спускались по трапу, но Фейсал ждал меня.

— Хамид сказал, что сообщил вам. — Его теплые, темные глаза изучали мое лицо.

— Да.

— Ему не следовало этого делать. Это вас расстроило?

— Разумеется, расстроило! Вы что, за монстра меня принимаете?

— Я не принимаю вас за монстра. Потому-то и не хотел, чтобы Хамид вам говорил. — Он поддержал меня, обняв за плечи. Я на мгновение прильнула к нему. Почувствовав, как дрожь пробегает по всему моему телу, он сжал меня крепче, не зная, что дрожу я не оттого, что расстроена, а от ярости.

— Не стоит говорить остальным об этом печальном событии, — сказал Фейсал.

Я кивнула:

— Все в порядке, Фейсал, пошли.

— Герр Шмидт еще не явился. Он тоже собирался с нами.

Безумная надежда шевельнулась во мне:

— Но мы же не можем ждать до бесконечности! Может, он заснул.

Однако такого счастья не бывает. Сияя всем своим круглым розовым личиком, бормоча извинения, из чрева лифта возник Шмидт, укомплектованный шлемом, очками, сумкой и массой других предметов, болтавшихся на ремешках, препоясывавших его торс. Я узнала камеру, бинокль, а среди менее известного мне военного снаряжения — походную флягу.

Возможностью посетить царскую гробницу воспользовались менее половины туристов. Я с облегчением обнаружила, что милая старушка Анна все же воздержалась от экскурсии; по сути дела, решились на нее только самые несгибаемые — относительно молодые и жизнестойкие. Оценив все возможности — Свита с Брайтом, Джона с Мэри, Луизу, закутанную в очередные покрывала, чтобы выглядеть загадочной, немецкую чету из Гамбурга, Элис и Пэрри, — Шмидт остановил свой выбор на Лэрри Бленкайроне, уселся рядом с ним и поприветствовал словно старого друга, каковым, как выяснилось, тот ему и доводился. Ну, во всяком случае, он был его добрым приятелем, что, по представлениям Шмидта, одно и то же. Интересно, есть ли кто-нибудь в мире искусств и археологии, кого бы не знал Шмидт? Эд Уитбред любезно подвинулся, чтобы я могла сесть по другую сторону от Лэрри. Полагаю, это была трогательная демонстрация веры то ли в мою безобидность, то ли в собственную способность в любой момент остановить меня, если я захочу убить его босса. В том, что он сумеет это сделать, сомнений не возникало.

Платформа загрохотала по пустынной равнине в сопровождении вооруженного эскорта. В лучах высоко стоявшего солнца песок казался совсем бесцветным; единственный контраст ему составляло сверкающее синее небо над головой. Встречный ветер напоминал дыхание раскаленной доменной печи.

Шмидт предался воспоминаниям о последней встрече с Лэрри на конференции по консервации и реставрации памятников. От витражей средневековых соборов до камней Колизея едва ли сыщется памятник, избежавший повреждений, нанесенных ему огнем или наводнением, и не пострадавший от загрязнения атмосферы, вызываемого интенсивным дорожным движением да и просто повседневной деятельностью человека. Лэрри, разумеется, в первую очередь интересовали египетские памятники, он казался более взволнованным, чем когда бы то ни было, и стоило ему заговорить о разграблении древних усыпальниц, как в голосе зазвучала, глубокая печаль.

— Грунтовка вместе с красочным слоем буквально осыпается со стен, — сетовал он. — За последние двадцать лет вреда причинено больше, чем за предыдущие четыре тысячи.

— Но вы сделали замечательное дело, отреставрировав росписи в гробнице Тетисери! — воскликнул Шмидт.

— Это лишь одно из многих дел, которые надо сделать.

— Гробнице Нефертити тоже повезло.