Ночной поезд в Мемфис

— Но важно не то, что он в это поверил, а то, что поверил, будто в это верю я, — сказал Шмидт и, ухмыльнувшись, добавил: — Маска наивности, которую я ношу, бывает очень полезна. Никто не препятствовал моему отъезду. Ха, но они очень пожалеют, когда узнают, как недооценили...

— Шмидт, — процедила я сквозь зубы, — когда-нибудь, при других обстоятельствах, я потрачу целый день на то, чтобы выслушать, как вы умны и хитры. Но сейчас я немного тороплюсь. Не отвлекайтесь. Как вам удалось в нужный момент оказаться в нужном месте?

— Это не было случайностью.

— Догадываюсь, что так оно и есть. — Теперь мои зубы были уже не стиснуты, а оскалены. Шмидт поспешно продолжил:

— Да-да, сейчас расскажу, если вы не будете меня перебивать. Как я уже сказал, я поехал в «Уинтер пэлэс», зарегистрировался и сидел в ресторане, когда официант позвал меня к телефону. Это был Фейсал. Он сказал, что звонит по поручению нашего общего друга, что вы сделали глупость и сбежали от него, от Фейсала, и что он, наш общий друг, боится, как бы вы не возвратились в дом Бленкайрона. Он, друг, очень рекомендует, чтобы я ради своего и вашего спасения незаметно поболтался у ворот дома и постарался вас перехватить.

Безумное видение вдруг предстало перед моим мысленным взором: Шмидт, парящий над домом, словно надувной резиновый толстячок фирмы «Гудийар» или как упитанный ангел. Небеса не были бы для Шмидта небесами, если бы сытная еда не извергалась там на него как из рога изобилия.

— Но вы для меня слишком проворны, — хмурясь, продолжал Шмидт. — Я надеялся перехватить вас на входе, но услышал за воротами стрельбу и понял, что стреляют, вероятно, в вас или в сэ-э-э... в Джона. Тогда я выскочил из машины, велел шоферу быть готовым немедленно рвануть с места, и уже собрался ломать ворота, когда появились вы.

— Ломать ворота?! — повторила я. — Как же это вы собрались... Впрочем, не важно. Вы герой, Шмидт. Если бы не вы, мне бы от них не уйти.

— Вам бы от них не уйти, если бы не предусмотрительность и благородная жертва со стороны Джона, — поправил меня Шмидт. — Поэтому теперь наша очередь спасать его, так ведь? Вы знаете, куда они его увезли?

— Они его никуда не увозили. — Я уставилась на свою руку: костяшки пальцев были искусаны. — Джону удалось обмануть остальных — они не слишком умны, — но не Макса. Макс понял, что я не успела уйти, и догадался, что прячусь где-то в той же комнате. Самым вероятным местом был гардероб. Велев связать Джона, он хотел ввести меня в заблуждение, чтобы я подумала, будто они собираются его куда-то перевезти. Руди даже хотел уточнить приказ, но Макс его перебил. Джон все еще там. А поэтому мне надо туда вернуться.

— Aber naturlich, — сказал Шмидт.

— Мне пришлось оставить его там, Шмидт. Нужно было убедить Макса в том, что я поверила в его выдумку, а всех остальных — в том, что я действительно убежала. Мое отбытие, правда, привлекло больше внимания, чем бы мне хотелось, — признала я, — но теперь они ослабили бдительность и не ожидают моего возвращения. Если я покручусь поблизости...

— Хватит, Вики. — Шмидт заткнул фонтан моей речи носовым платком. Пока я сморкалась и вытирала лицо, он продолжал: — Вам незачем убеждать меня. Поступить иначе было бы непорядочно.

— Простите, — пробормотала я, — просто я нервничаю, когда в меня стреляют.

— Ха, — хмыкнул Шмидт. — Теперь сидите тихо, я кое-что вам расскажу. Неужели вы думаете, что я настолько глуп, что не понял, чем вы тут занимаетесь? Я знал все с самого начала, знал больше, чем вы, мисс Всезнайка. Я ведь говорил вам, что у меня очень хорошая память на лица. Как только я увидел секретаря мистера Бленкайрона, то узнал в нем преступника — мастера вырезать силуэты.

— Но как вы могли его узнать? — недоверчиво спросила я. — Вы ведь никогда с ним не виделись. Он же сидел в тюрьме.

— В тюрьме-то я его и видел. Я любопытен, — сознался Шмидт. — Меня интересует психология преступника, а судя по тому, что вы мне рассказывали, я понял, что это личность незаурядная. На теплоходе он держался подальше от вас, но не ожидал, что его вспомнит кто-то еще. Узнав его, я тут же понял, что назревают неприятности, о чем, собственно, подозревал и раньше, поскольку увидел на борту сэра Джона. То, что вы тоже оказались на теплоходе, случайность? Помилуйте, для меня оскорбительно даже предположение, что я могу в это поверить.

— Но вы притворились, будто верите.

— Ну конечно! Вы глубоко ранили мое сердце недоверием, но я вас простил. — Шмидт сказал это с благородным великодушием. — Ибо, узнав этого ужасного преступника, понял, что ситуация отчаянная. Единственное, чего я не знал, — кто такая эта молодая дама, однако прекрасно понимал, что их брак с Джоном — брак по некоторому расчету, а сердце его по-прежнему принадлежит вам.

Я хотела было сказать что-то саркастическое, но передумала. Даже если его сердце мне и не принадлежит, он и ради дружбы сделал для меня очень много.

— Из чего это вы заключили? — кротко спросила я.