Ночной портье

В этом отнюдь не шикарном деловом отеле, куда вряд ли приехал бы тот, кому нежданно свалилось большое богатство, я попросил номер с ванной. Зарегистрировался под именем Теодора Брауна из города Камдена, штат Нью-Джерси, где никогда в своей жизни не бывал, и в сопровождении посыльного, понесшего мои вещи, направился в отведенный мне номер. Я присматривался к шагавшему рядом со мной посыльному, к его узкому несимпатичному лицу. Он был молод, но не было душевной простоты в его бегающем настороженном взгляде и сжатых кривившихся губах, свидетельствовавших о порочности и продажности.

Когда мы вошли в номер с окнами, выходившими в парк, посыльный нарочито засуетился (перекладывал с места на место два моих чемодана, зажег свет в ванной), явно стараясь выжать из меня чаевые.

– Не можете ли вы оказать мне услугу? – сказал я, вынимая пять долларов.

При виде денег глаза посыльного заблестели, но он сказал:

– Смотря какую. Управляющий не любит, чтоб приводили девочек.

– Не о том речь. Мне бы хотелось сыграть на скачках, но я приезжий… – Входя в новую жизнь, я не отказывался от старых привычек. Из конюшен недавних надежд легким галопом опять выскочила Глория.

Посыльный показал плохие зубы, что у него, очевидно, означало улыбку.

– У нас есть свой букмекер. Через пятнадцать минут я приведу его к вам.

– Очень хорошо, – кивнул я и дал ему пять долларов.

– Весьма благодарен, сэр, – оживился посыльный, и бумажка тут же исчезла из виду. – А не скажете ли, на кого собираетесь поставить?

– На Глорию.

– Ставки на нее один к пятнадцати, – заметил посыльный, бывший, надо полагать, вполне в курсе этих дел.

– Совершенно верно.

– Ин-те-рес-но, – протянул он. И можно было не сомневаться, как он намерен использовать полученные деньги. Ловкач и проныра, он все же проживет и умрет в бедности.

Когда он ушел, я ослабил узел галстука и прилег на кровать, хотя вовсе не устал. Подходящее утречко, чтобы пустить на ветер немного денег, усмехнулся я про себя. Потом отметил, что рассуждаю примерно так же, как зазывалы из телевизионных реклам.

Букмекер не заставил себя ждать. Рослый грузный толстяк в поношенном костюме с тремя авторучками в нагрудном кармане, он пыхтел, когда двигался, или же, сидя, говорил высоким тонким голосом, весьма удивительным для этого массивного существа.

– Привет, дружище, – фамильярно обратился он, войдя ко мне и оглядев меня и всю комнату быстрым оценивающим взглядом, ничего не упускавшим из виду. – Морис сообщил, что у вас небольшое дельце ко мне.

– Да, небольшое, – кивнул я. – Хочу поставить на Глорию во втором заезде в Хайалиа… – на мгновение я замялся. – Триста долларов. С утра ставки принимали из расчета один к пятнадцати, – заключил я с такой беспечностью, как если бы взлетел в открытом самолете на высоту в семь тысяч метров без кислородной маски.

Толстяк вынул из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и, водя по строчкам, некоторое время сосредоточенно изучал записи.

– Могу принять один к двенадцати, – наконец сказал он.

– Ладно, – согласился я и вручил ему три сотенные. Букмекер тщательно, на ощупь и на свет проверил каждую сотенную, изредка при этом поглядывая на меня с осторожной, еще неуверенной почтительностью.

– Моя фамилия… – начал я.

– Я уже знаю вашу фамилию, мистер Браун, – перебил букмекер и, выхватив из нагрудного кармана одну из авторучек, сделал пометку на своем листе бумаги. – Расплачиваюсь я в шесть часов вечера внизу в баре.

– Увидимся в шесть.

– Надейтесь на лучшее, – без улыбки пожелал он мне. – В любом случае Морис всегда знает, где найти меня.

После его ухода я распаковал вещи. Когда в числе прочего доставал бритву, она упала на пол и отскочила под комод. Шаря рукой под комодом, я вместе с бритвой и кучей пыли вытащил также и серебряный доллар. Как видно, в этом отеле не очень-то старательно убирались в номерах. Тем хуже для них, подумал я, обтер доллар и сунул его в карман. Сегодня мне определенно везло во всем.

Взглянув на часы, я увидел, что уже около двенадцати. Решительно сняв трубку, я попросил, чтобы меня соединили со «Святым Августином».

По обыкновению прошло не менее тридцати секунд, пока мне оттуда ответили. Наша телефонистка Клара относилась ко всем вызовам как к неуместному вторжению в ее личную жизнь, которая, насколько мне было известно, заключалась главным образом в чтении журналов по астрологии. И потому она считала, что следовало доступными ей средствами наказывать тех, кто своими звонками отрывал ее от поисков самого лучшего гороскопа, который предскажет ей богатство, славу и встречу с молодым, красивым и смуглым незнакомцем.

– Алло, Клара, – сказал я. – Хозяин пришел?

– Конечно. Все утро сидит у меня на шее, чтобы я дозвонилась к вам. Какой же у вас, черт возьми, номер телефона? Нигде не могу найти. Звонила в отель, что указан как ваш адрес, но там ничего не знают о вас.

– То было два года назад. Я переехал. – И действительно, за это время я четыре раза переезжал. Как истый американец, я постоянно стремился на новые места. – У меня нет телефона, Клара.

– О, счастливец.