Ночной портье

– Не считая меня, – заметил я.

– Останемся тут до весны, – настаивала Юнис. – Ты согласна, Лили?

– Неплохо бы, – отозвалась Лили, втягивая в рот спагетти. Из всех женщин лишь она могла изящно есть это итальянское блюдо. По всему было видно, что сестры вошли в мою жизнь не в том порядке.

– Майлс, – обратилась к нему настойчивая Юнис, – вы рветесь в Рим?

– Вовсе нет, – ответил тот. – У меня тут кое-какие дела, которые я бы хотел провернуть.

– Какие дела? – встрепенулся я. – Ведь мы на отдыхе.

Одно другому не мешает, – сказал Фабиан. – Не беспокойтесь, ваши лыжные прогулки не пострадают.

К концу ужина мы решили, что останемся в Гштааде по крайней мере еще на неделю, а там будет видно. Мне захотелось пройтись после ужина, и я предложил Юнис прогуляться со мной, надеясь, что это, быть может, станет первым шагом к нашему сближению. Но она зевнула, сказав, что была на морозе весь день, устала и хочет нырнуть в постель. Проводив ее к лифту, я на этот раз пожелал ей спокойной ночи, поцеловав в щечку. Затем надел пальто и бродил один. Надо мной кружились в ночи падавшие на землю снежинки.

Предсказание швейцара не сбылось. Утром небо было безоблачно ясное. Взяв напрокат лыжи и лыжную обувь, мы с Лили и Юнис отправились на заснеженные вершины; обе мои спутницы неслись вниз по склонам очертя голову, с истинно британским бесстрашием. Я всерьез опасался, как бы для одной из них этот день не закончился в больнице. Фабиана с нами не было, ему понадобилось звонить по телефону. Он не сказал мне, кому и по какому делу, но я чувствовал, что вскоре буду втянут в одну из его очередных рискованных операций. Мы условились встретиться в половине второго в клубе «Орел», что находился на вершине горы Вассенграт. Это был закрытый, весьма фешенебельный клуб с особыми правилами членства для узкого круга лиц, но Фабиан, естественно, устроил всем нам гостевые билеты на время пребывания в Гштааде.

Погода в этот день была изумительная, под ярким солнцем глубокий снег блистал и искрился алмазами, обе наши красавицы были грациозны и блаженно счастливы, мчась с опьяняющей скоростью вниз по крутому спуску. Да и я сам в какой-то миг почувствовал, что ради такого дня стоило совершить то, что я совершил в ту ночь в «Святом Августине».

Лишь одно событие несколько омрачило мое настроение. Молодой американец, увешанный фотоаппаратами, беспрерывно фотографировал нас, что бы мы ни делали: в подъемнике, на лыжах, в непринужденном общении, при спуске со склона…

– Вы знаете этого парня? – спросил я девушек. – В баре я его не встречал, это точно.

– В глаза его не видела, – сказала Лили.

– Должно быть, поклонник, – предположила Юнис. – Восхищается нашей красотой.

– Мне поклонники ни к чему, – отрезал я. Вскоре случилось так, что Юнис неловко спускалась и упала. Я поспешил на выручку, помог ей подняться на ноги, и в этот миг откуда-то вынырнул таинственный фотолюбитель и принялся снимать нас.

– Эй, приятель, – окликнул я. – Неужели вы извели на нас еще не все пленки?

– Нет, кое-что осталось, – весело отозвался он. Он был высокий и худощавый, так что костюм выглядел на нем мешковато, и продолжал щелкать как ни в чем не бывало. – В моей газете любят, чтобы было из чего выбирать.

– Какой еще газете? – спросил я.

– «Женская одежда сегодня». Я должен подготовить репортаж о Гштааде. Вы как раз то, что, мне нужно. Вы просто шикарно смотритесь на лыжах. Счастливые люди – ни забот, ни хлопот.

– Это по-вашему, – хмуро отозвался я. – Здесь полно людей, которые и в самом деле вольны, как пташки. Почему бы вам не заняться ими?

Мне мало улыбалось, чтобы мои фотографии попали в нью-йоркскую газету с тиражом в сотню тысяч экземпляров. Кто знает, какую газету привыкли читать по утрам те два молодчика, что искалечили Друзека?

– Если дамы против, – приятно улыбнулся фотограф, – я, конечно, не буду настаивать.

– Мы вовсе не против, – заверила Лили. – Если вы пришлете нам карточки, конечно. Обожаю свои фотографии. Красивые, естественно.

– Ваши могут получиться только красивыми, – галантно ответил американец.

Я невольно подумал, что он, должно быть, снимал немало прелестных женщин за свою карьеру, так что робостью, конечно, не страдает. В чем я ему и позавидовал.

Но все-таки он наконец укатил прочь, не особенно заботясь о том, как выглядит на лыжах на ухабах и поворотах. В следующий раз мы увидели его, когда сидели на террасе и потягивали коктейли в ожидании Фабиана.

Но к тому времени возникло иное осложнение. Ровно в полдень я заметил маленькую фигурку девушки, которая в отдалении следовала за нами. Это оказалась Диди Вейлс. Она не подходила к нам близко, но куда бы мы ни шли, она сопровождала нас, спускалась по нашей лыжне, останавливалась и двигалась вместе с нами. Диди легко и уверенно бегала на лыжах, и даже когда я внезапно сильно ускорял темп, что заставляло обеих сестер сломя голову нестись за мной вниз, она следовала за нами, словно была привязана к нам какой-то длинной невидимой нитью.