Ночной позор

— Давай! — крикнул Утка.

Я не понял сперва, что давать, но потом разобрался, подбежал к ним, приставил дуло к петуховому телу и нажал на спуск.

Большая часть магазина, учитывая близкое расстояние, точно попала в цель. Петух дернулся несколько раз и испустил клокочущий звук, словно забитая раковина.

Утка выждал еще немного и разжал хватку. Руки оперативника были изодраны. Он полез в аптечку и принялся лечить свои раны, пользуясь частично магией, частично традиционными средствами.

Потом мы присели на поваленное дерево и уставились на поверженного петуха.

— И что? — спросил я.

— Как что? Будем ждать. Здоровый, зараза… Боюсь, как бы он опять не ожил.

Мне в голову пришла интереснейшая мысль, которой я не преминул поделиться со старшим товарищем:

— Я вот что думаю. Если он оборотень, а напал на нас в образе петуха… Ему ведь положено в кого-то превращаться?

— Оборотень… Хуёборотень,— грубо сказал Утка.

Словно дожидаясь именно этих его слов, поверженный петух странно дрогнул, словно изнутри его рвала какая-то сила.

Петух быстро рос, на глазах перья втягивались в кожу, видоизменялись, с хрустом увеличивались суставы, менялись кости, в разрастающиеся легкие со свистом набирался воздух.

Утка мгновенно разобрался в ситуации.

— Бежим! — закричал он, схватил меня за руку и потащил через лес.

Такого марш-броска я даже представить себе не мог. По ногам били какие-то мелкие растения, кругом мелькали ветви и листья, еле видимые в темноте. От железного Уткиного захвата на моей руке потом остались синяки, совсем как после наручников.

— Арвлг?..— попытался сказать я.

— Дыхание береги! — бросил Утка.

Наконец он решил, что оторвались мы достаточно. Мы засели в каких-то кустах, распугав кучу притаившейся там мелкой живности.

Утка велел мне не рыпаться и начал готовиться к бою. Наряду с относительно знакомыми мне заклятиями оперативник поднял что-то настолько страшное, что даже близко знать не хотелось, что оно за хрень.

— Здоровый вырос, гад,— пробормотал Утка.— Как бы его без серебряных пуль утихомирить? Лежат же дома, на подоконнике…

С этими словами оперативник упруго вскочил, выбрался на открытое место и замер, дожидаясь оборотня.

Тот ломился к нам через чащу, видимо, четко чувствуя след. Серая шерсть в черных подпалинах, острые черные злые глазки и острые, как бритва, зубы. Гигантский хорек, двигавшийся резко, по-птичьему, на всех четырех лапах бежал прямо к Утке.

В последний момент оперативник отпрыгнул в сторону, а хорька словно опутало невидимыми веревками.

Оборотень упал на спину и яростно завозился, преодолевая сопротивление державшего его заклятия.

Утка быстро сотворил над хорьком небольшой огненный ливень, но тот, уже освободившись, успел извернуться с быстротой, не доступной обычному зверю.

Хорек припал на передние лапы. Атаковать с наскока он больше не пытался. Теперь Утка и оборотень медленно кружили по поляне, выбирая момент для броска.

У оперативника наверняка была в запасе не одна пакость, но я все равно волновался. Больше всего меня заботила мысль, что станет делать хорек, если расправится с Уткой. Я слышал, они когда на курей охотятся, то пока весь курятник не передушат, не останавливаются.

Ой-ёй-ёй.

Хорек зашипел и прыгнул. Его массивное пушистое тело погребло под собой оперативника. Я услышал, как клацнули острые зубы.

Но Утка, конечно, оказался не так-то прост. Страшные челюсти сомкнулись вхолостую.

Затем хорек заверещал от боли, и спустя мгновение Утка вновь был на ногах. Окровавленное лезвие ножа в лунном свете опасно поблескивало.

Из оборотня вовсю хлестала кровь. Видимо, оперативнику удалось повредить какую-то важную артерию. Однако хорек быстро регенерировал и скоро вновь был готов продолжать схватку.

Хитрый Утка решил изменить тактику. Он вдруг развернулся к хорьку спиной и побежал к ближайшему дереву, на которое и полез со всей возможной ловкостью.

Хорек последовал за ним, возбужденно подергивая ушами. Это правда, они у него в самом деле как-то хищно так… вздрагивали.

Охотник хренов.

Утка остановился в паре метров от земли, там, где хорьку до него было не добраться. Оперативник не торопился взбираться выше, туда, где он был бы в совершенной безопасности, наоборот, он вдруг сделал вид, что сорвался и падает.

Хорек в неистовстве носился у подножия, царапая кору дерева. Иногда он передними лапами опирался о ствол, пытаясь подняться повыше, но всякий раз темперамент подводил оборотня, ему трудно было оставаться в неподвижности, когда жертва была совсем рядом.

Утка ухватился за ветку обеими руками, стянул куртку и принялся размахивать ей, чем привел хорька в совершеннейшее неистовство. Затем оперативник свернул куртку тугим узлом и бросил ее прямо хорьку в пасть.

Тот схватил тряпку, яростно начал рвать ее и трепать по земле, видимо, полагая, что расправляется с какой-то важной частью своего противника.

Будь это человекооборотень, с какими Утке преимущественно приходилось иметь дело у себя на родине, такой фокус ни за что не сработал бы. Они сохраняют некоторую долю разума, и вряд ли станут гоняться за тряпками.