Ночной позор

— А ну, дыхни,— попросил он Утку. Я напрягся. Мало ли, уже должно вроде за столько времени выветриться, но кто его знает…

Меня проверка сержантского пытливого носа, по счастью, миновала, потому что на другом конце зала, у касс, раздались вдруг какие-то вопли. Милиционеры, придерживая фуражки, поспешили туда.

— Ты че так напрягся? — Утка дружески хлопнул меня по плечу. Синяк, наверное, останется.— Мы пустые, милиции бояться нечего! Я тебе, когда бояться надо будет, отдельно скажу.

Утешил, блин.

— Ни о чем пока не спрашивай, после все расскажу,— сказал Утка.— Сперва постоишь, затем, как время придет, я тебе свистну, поможешь. Понял?

Понял, что ж тут не понять. Только стремно все это, ох как стремно!

Мы выбрались на перрон. Утка спрыгнул прямо на рельсы и в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее нас от следующей платформы. Мне оставалось только последовать за ним, несмотря на то, что я все время боялся преследовавшего меня во сне поезда.

Ах, я об этом вам еще ничего не рассказывал? Слушайте: часто снится, замучило уже. Иду я, значит, вроде как по шпалам. Слева тянутся горные вершины, а слева низвергается водопад. А посреди всего этого великолепия…

— Ты что, совсем идиот? Тебя чему в детском саду учили! — орал на меня Утка. Его крепкая рука едва ли не в последний момент вытянула меня прямо из-под колес отчаянно гудевшего паровоза.— По сторонам смотреть, когда дорогу переходишь!

— Прости, замечтался,— сказал я.

— Смотри мне. А то потом придется еще в больницу тебя волочь с отрезанной ногой.

За этим веселым разговором мы и не заметили, как дошли до самых дальних запасных путей.

— А че делать-то надо будет? — вопрос я задал как нельзя более кстати, что вообще мне очень свойственно.

— Ничего страшного,— махнул рукой Утка.— Пойдем на небольшую сделку с врагом.

Я поперхнулся.

— Что? С каким еще врагом? Ты это, как хочешь, а я, пожалуй, того… Туда… Пойду, что ли…

— Не пойдешь,— убежденно сказал Утка.— Иначе я Закидону расскажу, как ты девкам хвастался, что он твой внебрачный папа.

Внутри у меня все похолодело. Об этой моей шалости, как я думал, никто не знает.

— Откуда? Как? Кто?

— Нашлись источники,— самодовольно надулся оперативник.— С этой дурой весь отдел спит.

Я с размаху хлопнул себя по лбу. Тоже мне, герой-любовник. От злости хотелось биться головой о шпалы. И я еще на эту… На нее! Потратил столько…

— Хватило бы трех бокалов пива,— словно прочитав мои мысли, заявил Утка. И, решив очевидно добить меня, добавил.— Хотя я обошелся пачкой стикеров.

— Что еще за стикеры?

— Потом покажу. Удивительная штука, а, главное…

Утка вдруг ухватил меня уже привычным движением за шиворот и мы залегли.

— Вот они, проклятые враги,— жарко прошептал оперативник мне в самое ухо.— Разворовывают народное достояние.

Я осторожно приподнял голову и разглядел каких-то волшебников, со страшными ругательствами перегружавших невнятного вида мешки из вагона в грузовую машину.

— Бандиты,— с отвращением проговорил Утка.— Все волшебники как волшебники. А эти не желают признавать над собой юрисдикции Контроля, требуют самоопределения и полной самоорганизации, будь они прокляты. Спрашивают, кому на Руси жить, а кому хорошо? Почему не нам? Почему кому-то?

— И что тут такого? — удивился я.— Я тоже время от времени…

— Не понимаешь ты еще всей глубины вопроса. Все дело в том, что они — плохие.

У-у-у…

— Так значит…

— Прекратить бубнить! Продолжать наблюдение!

Я и продолжил. Но Утка, забыв, что только что сам затыкал мне рот, сказал:

— У меня идея.

— Что?

— Идея, говорю, у меня. Погоди, сейчас я запасную морду надену…

Оперативник напрягся и начал менять свой облик. Затем, даже не предупредив, он за шиворот поднял меня и мы, упираясь и отнекиваясь… Вернее, это я упирался и отнекивался… Двинулись прямо к разгружавшим вагон бандитам.

Мафия бывает простая, а бывает и волшебная. Ну и что, что вы до сих пор о ней ничего не слышали. Я вот до вчерашнего дня понятия не имел о хирургической контрацепции, а она, оказывается, есть. Марадона себе делал.

Организованная преступность всегда оказывается организованней тех, кто с ней организованно борется.

Страшные слухи о деяниях Ночных Бандитов будоражили волшебную общественность. То там, то здесь время от времени всплывали трупы с перерезанными линиями жизни. О финансовых махинациях говорить вслух и вовсе не рекомендуется.

— Учти, я — свободный брокер,— шепнул мне Утка.— На товар их вывел, за что мне причитается процент.

— А я как же?

Но задавать вопросы было уже поздно.

Бандиты переносили народное достояние в «КамАЗ» с военными светофильтрами на фарах, очевидно, чтоб маскироваться от самолетов, вертушек и спутников наблюдения. За «КамАЗом» притаился злой широкий «БМВ».

Нас встретил какой-то парень, весь на изменах, еще почище меня, с потными ладонями и бегающим взглядом. Одет, правда, прилично.

— У нас готово,— сказал он Утке, с опаской поглядывая то на меня, то на оперативника.— Проверим подлинность, получите деньги.

Перепуганный парень отошел, а я шепотом спросил у оперативника:

— Это что вообще такое? Мы что здесь делаем?