Ночной пришелец и другие истории

Я ответил на его приветствие. «Да, это я. Из-за оплошности я не мог вернуться на родину и был вынужден воспользоваться телом этого чужака. Переход был произведен без особой охоты, но по крайней необходимости, в чем я вижу определенные преимущества. Тело, в котором я нахожусь, не кажется мне слишком отталкивающим, я его хозяин — особа весьма интеллигентная и отзывчивая.

Прошу извинить меня за то чувство отвращения, которое ты можешь питать к моему виду, дорогой друг. Теперь у меня появилась возможность стать посланником или курьером, и не подвергаться дискриминации со стороны этих глупцов-землян. Закон, запрещающий терадианину умирать вне родной планеты, может теперь быть изменен.»

«Да, конечно», — собеседник быстро схватил суть идеи. — «А теперь вернемся к вашим личным делам, мой дорогой Хаалфордхен. Само собой разумеется, все ваше имущество в целости и сохранности».

Оказалось, что я владею пятью великолепными поместьями, расположенными в разных уголках планеты, а также личным озером, рощей тхерри и четырьмя хэттель-кораблями. Наследование у терадиан, и это вполне естественно, связано с преемственностью личностного сознания, независимо от того, кому принадлежало новое тело. Когда терадианин умирает, его сознание переносится в другое тело и к нему переходит право собственности всего того, что принадлежало умершему. Два терадианина, неудовлетворенные уровнем своего личного благосостояния, иногда совмещали свои личности в одном теле, что позволяло объединить свои капиталы. При переносе полностью сохранялась непрерывность памяти. Как Хелен Варгас, я сохраняла определенные права и привилегии подданной Терры, все свое имущество, права наследования, привилегии, данные мне Империей. А как Хаалфордхен, я был свободным гражданином Самарры.

Из чувства справедливости я сообщил Хаалфамфренану, как и почему перестало функционировать тело, в котором прежде обитало сознание Хаалфордхена. Я обвинила капитана и сообщила его имя. Я не завидую ему, когда «Веста» снова окажется на Самарре.

«По зрелому размышлению», — пришли мысли Хаалфамфренана, — «я просто совершу самоубийство в его присутствии.»

Впереди у Хелен-Хаалфордхен-Я была очень долгая и жутко интересная жизнь. Как у всех терадиан.

Ссылка в прошлое

— В моем появлении на свет есть какая-то странность, — втолковывал мне Кэри Кеннэр.

Он замолк и снова наполнил вином свой стакан, оценивающе поглядывая на меня молодыми блестяще-голубыми глазами. Я, как бы невзначай, вернул ему взгляд, спрашивая себя, с чего бы это он так неожиданно решил довериться мне.

Я знал Кэри Кеннэра всего ничего, пару недель, не больше. Мы познакомились в какой-то мере случайно: перебросились словами в холле отеля, где мы остановились, или за чашечкой его любимого кофе в буфете, выпили по кружке пива в тихой задней комнате бара на углу. Он был интеллигентен и я наслаждался беседой с ним. Но до сих пор наши беседы состояли из обычных, ни к чему не обязывающих фраз. Сегодня Кеннэр, казалось, был готов к откровенному разговору.

Он сам, без каких-либо намеков с моей стороны, начал рассказывать о том, что его отец был известным физиком-исследователем, таинственным образом исчезнувший около недели тому назад, и что он искал отца здесь, в Чикаго. В его тоне я не ощутил особого беспокойства о судьбе своего отца. Впрочем, я надеялся, что со временем его хладнокровие иссякнет.

Я уже упоминал о том, что пути Кэри Кеннэра и мои пересеклись случайно. Его откровенность озадачила меня. Он казался человеком, которому совсем не нравится суматошный темп стремительного века, в котором он вырос.

— В детских воспоминаниях обычные события приобретают элемент странности. Так что же это было? — уклончиво произнес я.

Его оценивающий взгляд стал более пристальным.

— Скажите, мистер Грейн, вы читаете научную фантастику?

— Боюсь, что разочарую вас, — ответил я. — Во всяком случае, чрезвычайно редко.

Он, казалось, был несколько выбит этим из колеи.

— Но вам известно хоть что-нибудь о фантастической идее путешествий во времени?

— В общих чертах, — я допил свой стакан и попросил официанта принести нам еще одну бутылку. — Там есть ошеломляющие парадоксы. Например, о человеке, который направился назад в прошлое и убил там своего дедушку.

Он взглянул на меня с неприязнью.

— Это банально, рассчитано на невежд.

— Выходит, я и есть невежда, — добродушно сказал я. Заносчивость молодых людей вызывает во мне не обиду, а напротив, чувство жалости. Молодому Кеннэру на вид не дашь больше девятнадцати лет. От силы двадцать.

— Ну, ну, парень, только не говори мне, что только что изобрел машину времени!

— Да нет же, не в этом дело! — Его протест был так уморительно бурным, что я рассмеялся. — Есть одна идея, которая страшно интересует меня. А насчет парадоксов, то я вообще в них не верю.

Он помолчал, пристально глядя на меня.

— Послушайте, мистер Грейн, я бы хотел — вы не против того, чтобы послушать о почти фантастических вещах? Я не пьян, и у меня есть причина довериться вам. Я достаточно много знаю о вас.