Ночной разговор (СИ)

Вдруг чувствую в себе опустошённость — сразу всем. И сквозь своё какое-то ватное, потустороннее состояние слышу, как она продолжает говорить: «В таком режиме, эмоции сильно беднеют». А мне приходится признать, что она меня не переиграла. Она же спохватывается, всплеснув ладошками: «Ой, да что там, совсем на нет сходят. Поэтому таким образом, мы общаемся только меж собой». Она и не думала меня каким-то образом обыгрывать или как-то ещё. Конечно нет. «Знаешь и все без исключения любят обыкновенную речь». Она, что — не смогла бы настоять на своём? Да смогла бы. Запросто. Просто мою зашоренность, вернее мою неготовность, вот так скажем, она понимает гораздо лучше, чем я. «И лично мне, вообще-то, очень нравится жить и пользоваться всем тем, что система предоставляет». — эти слова она произносит с вполне заметной хитрецой во взгляде и выходит так, что играл-то я сам с собой и в одни ворота, то есть в свои.

Вообще-то я и не в обиде. А вот перекраивать самого себя действительно надо — это необходимость. И, причём, жёсткая.

— Ладно, не буду тебя больше дразнить. — поднимает пальчик вверх, и это я слышу, и вижу уже здесь. — Но только без дискуссий. Зачем выяснять или уяснять то, что для тебя естественно и что ты просто постигнешь.

Помедлив, а потом вздохнув, начинает тоном школьной учительницы начальных классов:

— Время, расстояние, скорость, старение… — многозначительный взгляд, подчёркивающий значение того, что мне предстоит услышать. — Этого всего, мой друг, как самостоятельных категорий, не существует. Более того, на чём твой ясный взор задержался, вот то оно и есть. Иными словами… — опять пауза и опять со значением во взгляде. — Система реагирует в соответствии с легендой… И с индивидуальной, то есть твоей легендой, в частности. — я тут же вспоминаю свою мантру, перед дверью. — А отсюда вывод простой, какая ж смерть, если мы сама система и есть.

— Сколько ж вас? — вопрос вылетает непроизвольно, переварить-то я, всё равно ничего не успеваю.

— Нас… Хм. — усмехается, качнув головой. — Много и имя нам совсем не легион. Семь миллиардов. Мм? Ну может быть чуть больше. — и опять усмехается, видя моё недоумение.

— Смеёшься, да?

— Совсем немножко. Извини. — машет ладошкой. — Но я, не такую уж и неправду сказала и, кстати, ты тому одно из подтверждений. — тут же, отрицая, качает головой в ответ на мою попытку вставить вопрос. — Про тебя позже и ни в двух словах. А в существовании системы участвуют все. Возможности разные. И с нашим уровнем… — большим пальцем указывает на себя, а указательным на этой же ладошке, на меня, — нас не так много, всего лишь сто четыре. Но, кстати, небесных офисов у нас нет, как впрочем и подвалов с цепями, и огненных ям тоже. И… всё. На этом закончим обсуждение. Кот Шрёдингера или… Ахиллес и черепаха, это ни про нас.

Говорит об этом спокойным тоном, безо всякого нажима и безо всякого желания в чём-то меня убедить — как бы между прочим, будто бы обыденность описывает, словно напоминает мне о чём-то, давно мне известном.

— Мм-гм. — соглашаюсь, оставив попытку выяснять о самом себе. — Ну, тогда… раз и кофе в чашках.

— Нет. — взглядом обозначает мой статус двоечника. — Для того-то это всё и создано, чтобы эти категории… и были в качестве инструмента. Мм-гм? Чтобы чередой всё шло. Причина и следствие, расстояние и время. Жизнь, одним словом. А ты сразу кнопку хочешь, нажал и game over.

Аккуратно, кончиками пальцев взяв свою чашку за ручку и скосив глаза на поверхность, и чуть выпятив губы потихоньку на неё дует. И я тоже пытаюсь остудить свой:

— И значит кофе твой, это…

— Совсем и не фокус. Хотя такое, может сделать и фокусник.

Подрагивая губами, опасаясь обжечься прикасаясь к краям, немного отпивает и ставит чашку на стол:

— Моих будешь?

Тут же протягиваю свою ладонь:

— Будешь.

Процесс доставания из сумочки ужеприкуренных сигарет. Затяжка под глоток. Отрешённое наблюдение за плавным движением сигаретного дыма в кухонную вытяжку. Всё это даёт возможность собраться мыслям:

— Ну лады… Система, эт понятно…

— Ой, ли?!

— Нет но… Вообще-то более менее да. Сам же давеча передвигался, чуть ли не на месте стоял. Но ты же… — и тут я непроизвольно спотыкаюсь, тема-то деликатная. — Ну в конце-то концов, ты же… — набираюсь духу и выдаю. — Ну не робот же, из конца в конец!

Затягивается и выдохнув тонкую дымную струйку вверх, наклоняется над столом. Подвигается лицом и втягивает трепещущими ноздрями кофейный аромат, и блаженно прикрыв веки, теперь уже выдаёт она:

— Стопроцентная женщина. — продолжает наставительным тоном. — И рожаю, как и все, от мужской спермы, раздвинув ноги и на столе. И ору тоже, как и все бабы в этом мире. Знаешь, может быть я и повторюсь, но мне это нравится. И ещё… — совсем коротенько вздохнув. — Бесплодных ангелов, впрочем, как и… плодных, не наблюдала. Да и, коль к слову, рая с адом тоже.

Замолкает. Но я выжидательно, настырно сверлю её взглядом:

— Мм-гм. Настаиваешь? — кивнув головой. — Ну хорошо.