Ночной садовник

Доктор Крюк наслаждался чаем, облокотившись на крыльцо. Он не скрывал скепсиса по поводу истории, поведанной ему Молли, тем не менее решительно включился в эксперимент. Весь день он провёл в деревне, готовясь к ночи, и теперь мало походил на того образованного джентльмена, лечившего миссис Виндзор. Живот скрывал кожаный фартук – почти такие носят мясники. Весь он был увешан разнообразными удочками, медвежьими капканами, подзорными трубами, из карманов торчали альбомы для набросков, а назначение ещё пары вещей Молли определить не смогла. На голове у доктора красовалась шляпа с чем‐то вроде фонаря посередине и с парой очков с толстыми чёрными линзами.

– Я буду строго судить вашу работу, – сообщил мистер Крюк и, поднявшись с крыльца, подошёл к Молли и Кипу. Те закрепили сеть на земле деревянными колышками через равные промежутки. – Отлично поработали! И с дополнительными ямами хорошо придумали.

Кип с Молли переглянулись. Они решили не рассказывать доктору о настоящем предназначении ям, чтобы не напугать его раньше времени.

Мистер Крюк ушёл допивать чай, отдав ещё одно указание:

– И засыпьте сеть листьями.

– Снова грести? – почти застонал Кип.

Но доктор то ли не услышал вопроса, то ли сделал вид. Кроме того, раньше он прямым текстом объявил детям, что «физический труд не для него». Молли взяла грабли, вторые подала Кипу.

– Пусть так. Некогда будет любоваться своими собственными могилами.

Сработать ловушка должна была благодаря длинной верёвке, протянутой через толстый сук. Молли не с первого раза удалось перекинуть через него верёвку, потому что он был очень высоко. Когда наконец она справилась с задачей, конец был передан Кипу, который дежурил на «противовесе» – этим словом доктор обозначил повозку Галилея.

– Привязывай покрепче, мой мальчик, – сыпались инструкции.

Молли стояла рядом и наблюдала, как брат привязывает верёвку к торцу повозки. Хоть он и молчал, по всему было видно: делает он это неохотно.

– С тобой всё в порядке? – спросила Молли.

– А что со мной может быть? – огрызнулся он.

В последние дни Кип стал меньше разговаривать и почти не улыбался. Казалось, что любой его вопрос – проверка, которую Молли проваливает раз за разом. Кроме того, она заметила, что брат постоянно трёт больное бедро, а лицо его в это время напряжено. Нога ведь наверняка болела всегда, но только сейчас он стал показывать, насколько ему тяжело.

Наконец Кип закрепил верёвку и, пройдя мимо сестры, сообщил:

– Доктор, мы всё сделали!

Теперь оставалось только ждать. Втроём они спрятались за повозкой, отлично скрывавшей их из виду. Доктор Крюк что‐то бормотал себе под нос, перебирая дорогостоящее обмундирование, к которому строго-настрого запретил детям даже прикасаться. Себе он принёс садовый стул, но помощникам приказал устроиться на земле, «чтобы не терять бдительность». Молли потуже запахнула пальто, напоминая себе, что уж если ей неудобно, то Кипу тем более. С наступлением ночи Галилей стал нервничать, рваться с привязи. Держать его и не давать уйти было задачей Кипа.

– Галилей так и норовит уйти от дерева. Может, пустим его? – спросил Кип, покрепче перехватывая поводья.

Даже в темноте было заметно, как разозлился доктор.

– Может, передоверим план кому‐то более умному, а? – поинтересовался он, не скрывая ехидства.

– Кип не хотел ничего такого сказать. Мы очень благодарны вам.

– Естественно, вы должны быть благодарны, – ответил доктор: в голосе его ещё плескалась обида. – Ни один обычный врач не стал бы опускаться до того, чтобы проверять вашу гипотезу. Но вам повезло: я не обычный врач.

– Дважды необычный, – пробормотал Кип.

Молли почувствовала, как у неё от злости по всему телу разливается жар. Ну почему Кип воспринимает всё в штыки? Почему не доверяет ей? Хотя с чего ему ей доверять?

– Доктор, а расскажите нам о своём плане. Он ведь наверняка великолепен! – попросила Молли.

– Ну, не преувеличивай, деточка… – сказал доктор и засмеялся, видимо, пытаясь изобразить скромность. – Если верить твоим данным, еженощно это существо приходит под дерево. На основании чего я могу заключить, что речь идёт о землеройном млекопитающем. О ласке или барсуке, например.

– Тогда это очень большой барсук, – прокомментировал Кип, за что сестра наградила его ударом локтём под рёбра и соответствующим взглядом.

Но доктор, кажется, не слышал его и продолжал:

– Когда это существо появится – если вообще появится, – я дам вам сигнал, и вы подстегнёте лошадь. Лошадь потянет верёвку, ловушка взлетит вверх, я выскочу вперёд и поймаю существо.

– А как вы его поймаете? – учтиво поинтересовалась Молли. – Ведь сеть долго его не удержит. Надо его запереть где‐то.

– Или убить, – добавил Кип.

– У меня есть вариант получше! Я его заморожу навечно. – И доктор показал на прибор, закреплённый на треноге.

Штуковина состояла из двух валиков, приделанных к чему-то вроде хлебницы и прикрытых накидкой. Из задней части свисала масса верёвочек и шнурочков, на один из которых была привязана пуговица.

Молли уставилась на странный аппарат:

– А что это за штуковина?

Доктор усмехнулся: