Ночной сторож, или семь занимательных историй, рассказанных в городе Немухине в тысяча девятьсот неизвестном году

«Совершенно верно, — отозвалась Дама Бубён. — Мы должны помочь Гроссмейстеру выиграть. Тем более что этот Мэр лишён вкуса. Мне стыдно участвовать в игре, которой пользуются шулера в карточных притонах». — И она осталась в руках Петра Степановича, потому что он проиграл бы, положив её на стол.

Возможно, что Мэр догадывался об этом разговоре. Колода Ивана Георгиевича была, как это делали в старину, напечатана по доскам, а доски старый мастер резал с такой любовью и вдохновением, что эти чувства передались картам. И это было очень кстати, потому что в «японском сундучке» всё решает Случай, а карты вложили в игру Разум, и Случай потеснился, а потом совсем ушёл, ни с кем не простившись.

Лука Лукич вдруг бросил карты — он проигрывал — и засмеялся.

— Чёрт с вами, называйте меня, как хотите. Кого же вы намерены спасать? И вообще, что вам от меня угодно?

Пётр Степанович аккуратно сложил колоду и спрятал её в карман.

— Видите ли, я намерен говорить о вашей, как это ни странно, склонности к проказам. У вас, если не ошибаюсь, приличный автомобиль — я заметил его у подъезда. Но ведь это не единственный способ передвижения, которым вы пользуетесь, не правда ли?

Сизый нос мгновенно разгорелся и даже замерцал, утратив своё сходство с подгнившей сливой. Плоские глазки бешено завертелись, и в кабинете почему-то запахло серой.

— Ну, положим, не единственный. А вам-то что за дело?

— Вопрос чести.

— Чести?

Лука Лукич засмеялся, и Пётр Степанович невольно почувствовал холодок в сердце от этого негромкого, ядовитого смеха.

— По меньшей мере моей чести как Гроссмейстера по спасанию людей, птиц, зверей и полезных насекомых.

— Кого же, позвольте осведомиться, намерены спасать?

— Юру Ларина, которого вы отправили к чёрту на рога в какой-то авиашубе.

Сизый нос побелел, зелёная хитрость вспыхнула в плоских глазах, но тотчас же погасла, сменившись коварством, которое, в свою очередь, потеснилось, чтобы дать место самой чёрной бешеной злобе.

— Я не знаю никакого Юры Ларина.

Лука Лукич позвонил, и секретарь с дрожащей челюстью появился на пороге.

— Выведи гражданина. Он пьян!

Пётр Степанович засмеялся.

— Последний вопрос: вам удалось устроить его мачехе маленькие, стройные ножки?

Вызов принят

Удалось. И более того: Неонилла затеяла большой костюмированный бал, чтобы весь город убедился в том, что она давно простилась со своими неуклюжими ногами.

В лучшем ателье Хлебникова она заказала себе кружевное белое платье, которое напоминало подвенечное, если бы не было таким коротким. Сапожник-любитель, широко известный на Юге, сшил ей золотые туфельки, от которых завистливые модницы должны были, как надеялась Неонилла, сойти с ума и отправиться в больницу.

Виноград закупался ящиками, арбузы, дыни, груши доставлялись на грузовиках. Дорожки в саду посыпались мелкими раковинками, чтобы они с приятным треском рассыпались под ногами. Словом, приготовления шли полным ходом, и весь город, можно сказать, трепетал, когда наутро после приезда Петра Степановича все были ошарашены сообщением по радио, которое подействовало на хлебниковцев, как ведро ледяной воды:

«Уважаемые граждане! Доводим до вашего сведения, что Гроссмейстер Пётр Степанович Неломахин, прибывший из Немухина с группой школьников-экскурсантов, вчера выиграл у Мэра партию в «японский сундучок» и, таким образом, получил право называть его просто Лукой Лукичом. Этот же Гроссмейстер утверждает, что Лука Лукич в молодости служил в Отделе Необъяснимых Странностей и был уволен за кражу волшебных палочек. Трудно поверить, но, по словам Гроссмейстера, Лука Лукич посадил украденные палочки в землю, убив таким образом двух зайцев: с одной стороны, он скрыл своё преступление, а с другой — вырастил сад, который сбивает с толку ботаников всего мира. И, наконец, самое важное: Пётр Степанович решительно утверждает, что недавнее загадочное исчезновение из Хлебникова ученика девятого класса Юры Ларина тоже не обошлось без участия Луки Лукича, отправившего его в неизвестном направлении в заколдованной шубе. А теперь посмотрим, уважаемые граждане, как на это ответит высокочтимый Мэр!»

Осталось неизвестным, что произошло на радиоузле, когда Лука Лукич примчался туда на своей машине и вышел из неё, легко опираясь на трость. Но, очевидно, именно эта трость приняла живое участие в разговоре, потому что Лука Лукич, крича на сотрудника, разбил ею не только стёкла на всех письменных столах, но и матовую стеклянную стену, украшавшую город.

Короче говоря, вслед за первым, поразившим весь город сообщением появилось второе, после которого почти все учреждения и школы прекратили работу.

«Уважаемые друзья! Доводим до вашего сведения, что высокочтимый Мэр не только решительно отвергает все обвинения некоего гражданина Неломахина, но намерен проучить этого клеветника, вызывая его на дуэль, или, иначе говоря, на поединок. Судебным передрягам он предпочитает эту старинную, но благородную форму защиты своей чести. К барьеру, гражданин Неломахин, к барьеру!»