Ночной Странник

Драккайнен выстрелил прыжками в сторону Змея. Плыл сквозь масляный воздух, видя, что тот быстрее, чем должен бы, тянется в свою сумку. Оттолкнулся правой ногой, впереди был еще десяток метров, и поплыл снова, когда пальцы противника вынимали новый снаряд. Ударил другой ногой в землю, зная уже, что не добежит, когда согнутое запястье противника распрямилось и снаряд скользнул в его сторону.

Времени не было.

Драккайнен раскрыл кулак и позволил мечу выпасть из руки.

А потом ударил рукою в диск сверху, прихлопывая второй снизу, и поймал его между двумя ладонями. Нога Странника ударила в землю. Драккайнен развернул бедра, крутя в воздухе пируэт, переместил верхнюю руку, стараясь не дотрагиваться до острого, как бритва, режущего края, после чего схватил диск между большим и указательным пальцами и, продолжая вращение, выстрелил им из-под мышки.

Разминулись они едва-едва, почти отершись плечами, а потом оба остановились на миг-другой в неподвижности.

Толпа молчала.

Пальцы на металлической перчатке распрямились, и очередной диск выскользнул из них, воткнувшись в траву.

Откуда-то донесся тихий жемчужный шум, словно из садовой поливалки.

Из перерубленной наискось шеи Человека Змея бил фонтан светлой пульсирующей крови.

Кроме этого, оба не двигались.

А потом у человека в черном камзоле подогнулись колени, и он внезапно упал на землю, бессильно, как марионетка. Драккайнен вышел из боевого состояния.

Прямо в вопли толпы, рев пылающих костров и рыжий свет позднего дня.

– На пляже мне равных нет, – процедил Странник и поднял лежащий в траве меч. Он нашел и щит и, расталкивая толпу, покинул Круг Огня.

Не стирая кровь, что сочилась из носа по губе, дошел до того места, где лежали его вещи и стоял Ядран, и только там потерял сознание.

* * *

Просыпаюсь я в полной, душной тишине.

Я лежу, дыша и глядя в темноту. Прямо из кошмара, полного змей, крови, трупов и вины.

Истинный ад. Это цифрал чистит мой мозг. Я могу ходить и смотреть в зеркало, могу снести собственную личность, несмотря на то что я только что убил человека; могу подсмеиваться над собой из посттравматического шока, но цена этого – кошмары, достойные Данте.

Я ничего не вижу.

Я не связан, но на мне только штаны. Щиколотка явственно распухла, на ладони у меня любительски выполненная перевязка из каких-то пропитанных кровью тряпок.

Где я? Это подвал? Подземелье?

Пахнет солью, затхлостью, копченым мясом и смолой. Помещение резонирует деревянными отзвуками, словно внутренности гитары. Слышу где-то недалеко плеск воды, дальше – протяжный скрип линей, чьи-то шаги, звучащие звонко, словно конь переступает по мостику из дерева.

Корабль.

Я на корабле.

Лежу на деревянном полу, на нескольких толстых, но грязных шкурах, брошенных одна на другую.

Обостряю зрение и вижу, что чуть поодаль, между шпангоутами и под выгнутым бортом, лежат мои тюки, седло и сумки.

Нахожу мазь против ушибов, а еще аэрозольную повязку, а еще регенерационный комплекс. К счастью, перевязанные вчера раны не открылись. Белые полосы перевязки держатся, питают рану, проводят воздух и лечат. Зато на руку я заработал косой шрам от основания большого пальца до середины кисти. Должно быть, зацепил о диск.

Как всякий вечер. Переносная клиника. Вуко Драккайнен – единоличный отряд медпомощи.

Накладываю еще жесткую повязку на щиколотку и, почти не хромая, нахожу себе свежую одежду, а потом выхожу на палубу.

Я на «волчьем корабле» Людей Огня. На палубе в железном котле ярятся уголья, на лежащей поперек решетке шкворчат куски мяса.

– Это было нечто! – кричат, увидев меня.

Кто-то вручает мне рог. Я пью. У меня кружится голова и болят все мышцы, словно я разгрузил прицеп песка вилами.

– Но я уржался, когда та штука полетела в толпу!

Да, у вас, люди, есть чувство юмора.

– Мы думали, он тебя ранил, – объяснял Атлейф. – А потому принесли тебя сюда. Все твои вещи от Лунфа мы забрали. Конь тоже под палубой. Там, на носу, есть такое место. Привязан и получил пищу. Не хотел от тебя отходить. На корабль мы сперва внесли тебя, а потом он сам взошел по трапу. Верный конь. Стоило за него биться с тем Змеем. Оставайся с нами, Странствующий Ночью. Если захочешь искать своих, то стоит иметь место, куда можно вернуться и где можно развести огонь. В моем дворе достаточно места.

– Спасибо, Атлейф, – говорю я. Потому что – а что здесь сказать? Все равно я собираюсь в Землю Змеев, а это по дороге.

Сажусь на свернутом парусе под поставленной у форкаштеля платяной палаткой.

Грюнальди выходит по широкому трапу и ловко перескакивает на палубу. Садится и протягивает руку, ему тут же всовывают полный рог.

– Благослови тебя боги, Спалле, – говорит он с преувеличенной напыщенностью, после чего тычет критически в кусок мяса, лежащий на решетке. – Цел? – спрашивает меня, отрываясь от рога.

– Выживу.