Ночной цирк

– Почему же не вспыхнули шатры? – недоумевает Бейли, оглядываясь по сторонам на нескончаемую череду черно-белых полос. Ближайшие шатры немного забрызганы грязью, но совсем не обгорели, хотя земля у их подножия обожжена.

– Это заслуга мисс Боуэн, – говорит Тсукико. – Боюсь, не позаботься она о мерах предосторожности, ущерб был бы куда серьезнее.

– Кто такая мисс Боуэн? – допытывается Бейли.

– Ты задаешь слишком много вопросов, – отвечает Тсукико.

– Большинство из них вы оставляете без ответа, – возражает он.

Ее губы окончательно растягиваются в улыбке, которая почему-то вызывает в Бейли смутное беспокойство.

– Я всего лишь посланница, – говорит Тсукико. – Сейчас я здесь единственная живая душа, которая понимает, что произошло и почему ты здесь, поэтому я пришла сопроводить тебя туда, где ты сможешь обсудить случившееся. Так что побереги вопросы для тех, кому ты сможешь их задать.

– И кто же это, интересно? – спрашивает Бейли.

– Увидишь, – улыбается Тсукико. – Тебе сюда.

Обогнув чашу, она ведет его на другую сторону площади и ныряет в одну из боковых аллей. Бейли семенит за ней, не замечая грязи, налипшей на его некогда блестящие лакированные ботинки.

– Вот мы и пришли.

Тсукико останавливается перед входом в шатер, и Бейли подходит ближе, чтобы разглядеть табличку. Едва прочитав название, он вспоминает, что бывал в этом шатре. «Страшные чудовища и неведомые звери. Чудеса из бумаги и тумана».

– Вы пойдете со мной? – спрашивает Бейли.

– Нет, – качает головой Тсукико. – Я всего лишь посланница, забыл? Если понадоблюсь, ты сможешь найти меня на площади.

Кивнув на прощание, она уходит тем же путем, каким они пришли. Провожая ее взглядом, Бейли замечает, что грязь не пристает к ее сапожкам.

Когда она исчезает за поворотом, Бейли заходит в шатер.

Мятеж Нью-Йорк, 31 октября 1902 г.

Словно от грубого толчка, Марко валится спиной на землю и заходится кашлем – как от удара, так и от облака черного пепла, взметнувшегося вокруг него.

Пепел быстро оседает под еле моросящим дождем, и, поднявшись на ноги, Марко видит перед собой ряд крошечных деревьев и звезды в окружении серебристых шестеренок и черно-белых шахматных фигур.

Это же часы-фантазия, с удивлением понимает он.

Стрелки приближаются к полуночи, и Арлекин в верхней части часов жонглирует одиннадцатью шарами среди звезд и движущихся фигурок.

Табличка, оповещающая о том, что цирк закрыт по причине неблагоприятных погодных условий, бьется на ветру.

Впрочем, в данный момент дождя как такового нет, разве что в воздухе повис мокрый туман.

Слишком растерянный, чтобы помнить о необходимости поддерживать свою иллюзорную внешность, Марко стирает блестящую пыль с лица, вернувшего себе истинные черты. Он пытается получше разглядеть темный пепел на лацканах сюртука, но тот исчезает на глазах.

Полосатый занавес ведущего в цирк тоннеля откинут, и внутри Марко замечает скрывающуюся в тени фигуру. Ее лицо озаряет искорка света от вспыхнувшей зажигалки.

– Bonsoir, – радостно приветствует его Тсукико, пряча зажигалку в карман и поправляя сигарету в длинном серебряном мундштуке. Ворота цирка с шумом захлопываются от внезапно налетевшего ветра.

– Как… как ей это удалось? – спрашивает Марко.

– Ты имеешь в виду Изобель? – улыбается Тсукико. – Этому фокусу ее научила я. Вряд ли она уловила все нюансы, но все равно получилось неплохо. Голова еще кружится?

– Я в порядке, – уверяет Марко, хотя его спина ноет после падения, а глаза по-прежнему слезятся. Он с интересом смотрит на Тсукико. Прежде он никогда подолгу с ней не беседовал, и ее присутствие удивляет его не меньше, чем то, что еще минуту назад он был за тысячи миль отсюда.

– Для начала тебе стоит укрыться от непогоды, – говорит Тсукико, жестом приглашая его в тоннель – А это лицо мне нравится больше, чем то, другое, – замечает она, разглядывая его сквозь пелену моросящего дождя и сигаретного дыма. – Оно тебе идет.

После того как Марко заходит внутрь, она задергивает занавес, и они остаются в темноте, пронизанной лишь тусклым мерцанием крошечных огней под ногами. Среди белых светлячков виднеется единственное алое пятнышко – тлеющий кончик ее сигареты.

– Где все остальные? – спрашивает Марко, стряхивая с котелка капли дождя.

– Они на вечеринке по случаю плохой погоды, – объясняет Тсукико. – Обычно она проводится в шатре акробатов, поскольку он у нас самый большой. Впрочем, тебе этого знать не положено, поскольку ты не состоишь в труппе, верно?

Он почти не видит ее лица, но по голосу понимает, что она улыбается.

– Боюсь, что так, – соглашается он, шагая вслед за ней по темному петляющему лабиринту. – Почему я здесь оказался?

– Узнаешь, когда придет время, – говорит она. – Изобель много успела рассказать?

С момента разговора с Изобель на крыльце его дома прошло несколько минут, он уже успел о нем позабыть и теперь тщетно пытается вспомнить хоть что-нибудь. Ничего связного он сказать не может.