Ночной цирк

Заинтригованный, герр Тиссен просит посвятить его в детали. Их немного. Есть ограничения по размеру (впрочем, довольно внушительному) и требование, чтобы часы были непременно черно-белыми. Допускается использование оттенков серого. В остальном же внутреннее устройство и внешний облик отдаются на откуп мастеру. На усмотрение художника, говорит мистер Баррис. Это должны быть фантастические часы, несколько раз подчеркивает он.

Герр Тиссен дает свое согласие, и мужчины обмениваются рукопожатием. Мистер Баррис обещает в скором времени связаться с часовщиком, и через несколько дней от него приходит конверт с внушительной суммой денег, указанием срока, когда часы должны быть готовы (через несколько месяцев), и лондонским адресом, по которому следует отправить заказ.

Эти месяцы герр Тиссен почти целиком посвящает работе над часами. Он лишь изредка отвлекается на другие дела, тем более что полученная им сумма вполне это позволяет. Неделя за неделей проходят в разработке механизма и внешнего вида будущих часов. Он нанимает помощника для изготовления деревянной основы, но всю тонкую работу делает сам. Герр Тиссен любит углубляться в детали, и ему нравятся сложные задачи. Весь внешний облик часов он строит на том единственном определении, услышанном от Барриса: «фантастические».

Готовые часы потрясают своим видом. На первый взгляд они обычные. Внушительного размера черные часы с белым циферблатом и серебряным маятником. Несомненно, весьма искусно сделанные, с тонкой резьбой по краям и идеальным покрытием на циферблате, но все же часы как часы.

Однако это лишь до тех пор, пока их не завели. Пока они не начали отсчитывать время, размеренно покачивая маятником. Тут-то и случается превращение.

Изменения происходят медленно. Сначала белый циферблат постепенно становится серым, потом появляются облака, они плывут по нему и тают, достигнув противоположного края.

Между тем части часов начинают отделяться, словно детали головоломки. Словно часы плавно и грациозно распадаются на кусочки.

На это уходит несколько часов.

Циферблат продолжает темнеть, пока не становится черным. Там, где только что были цифры, мерцают звезды. Корпус часов, который все это время будто выворачивался наизнанку и значительно увеличился в размерах, теперь пестрит оттенками серого. И это не просто отдельные части, это фигуры и предметы, искусно вырезанные деревянные цветы, планеты и крошечные книги с трепещущими бумажными страницами. Серебряный дракон обвивает обнажившийся часовой механизм, в резной башне крошечная принцесса бродит из угла в угол в ожидании невидимого принца. Из чайников в чашки льется чай, и миниатюрные клубы пара поднимаются вверх с каждой секундой. Подарочные коробки, обернутые фольгой, начинают разворачиваться. Маленькие собачки гоняются за маленькими кошечками. Разыгрывается целая шахматная партия.

Из сердцевины, оттуда, где в обычных часах прячется кукушка, показывается жонглер. В костюме Арлекина, с закрытым серой маской лицом, он жонглирует блестящими серебряными шариками, число которых зависит от времени на циферблате. Ежечасно вместе с боем добавляется очередной шарик, и в полночь жонглер подбрасывает вверх все двенадцать шаров.

После полуночи часы начинают складываться обратно. Циферблат светлеет, снова появляются облака. Подбрасываемых шариков становится все меньше, а под конец жонглер и вовсе исчезает из виду.

К полудню это снова обычные часы, никакой фантастики.

Часы отправлены в Лондон, и спустя несколько недель Тиссен получает от мистера Барриса письмо с благодарностью за выполненную работу и словами искреннего восхищения его искусством. «Это само совершенство», – пишет он. К письму прилагается солидное вознаграждение. Получив такие деньги, Тиссен с легким сердцем может уйти на покой, если у него возникнет такое желание. Желания не возникает, и он продолжает трудиться в своей мастерской в Мюнхене.

Он больше не думает обо всей этой истории. Изредка у него пробегает мысль, как поживают его часы и где они могут быть. Он ошибочно полагает, что они по-прежнему в Лондоне. Как правило, эти мысли приходят в голову, когда он работает над созданием часов, напоминающих его Wunschtraum[3] – именно так он называл свое творение в период работы над самыми сложными частями механизма, сам не зная, суждено ли его фантастическим идеям воплотиться в жизнь.

Кроме того единственного письма, других вестей от Барриса он не получает.

Зрители Лондон, апрель 1886 г.