Ночной волк

Потом две девки встали на колени, вытянув руки к потолку, а третья, с вялыми грудями, танцевала одна. Работала она здорово, ничего не скажешь, жаль только, сиськи трепыхались. Затем музыка перешла на дробь, как при подъеме флага в пионерлагере, а девки, на этот раз все три, стали медленно стягивать трусики.

Но тут впереди резко захлопали, крикнули «стоп!», и хлипкий седой мужчина побежал к сцене.

— Вы что танцуете? — спросил он девок. Те виновато молчали, и он ответил сам: — Вы танцуете баню. Пришли, заголились — а дальше? Мылиться? Ваш этюд называется «Освобождение»! Разница понятна? Не раздевание, а освобождение. Где игра с залом, а? Где вызов? Где эпатаж? Еще раз повторяю идею: в зале рабы, а вы свободны. Ясно?

Девки молчали.

— Сначала, — сказал он, — все сначала. И свет, — это он крикнул кому-то за сцену, — свет должен их не ждать, а ловить! Темнота, музыка, выход — и тут их ловят оба прожектора!

Девки подтянули трусики, собрали свои лифчики с балахонами и понуро побрели за кулисы.

Седой пошел назад, к своему месту, и тут заметил Чемоданова.

— Вы ко мне?

— Я от Степана Аркадьевича.

— Это по поводу?..

— Насчет работы, — сказал Чемоданов.

— А-а, — вспомнил Гиви Антонович, — да, да, был такой разговор. Если не ошибаюсь, речь шла о директоре-распорядителе или главном администраторе. Пока оба места свободны, так что можете исходить из своих планов. Ставки там семьсот и пятьсот.

— Это мне много, — сказал Чемоданов, — мне бы рублей полтораста.

Гиви Антонович посмотрел на него с недоумением и на всякий случай улыбнулся — улыбка далась ему плохо, то ли был в иных заботах, то ли Бог обошел юмором. Тут опять началась музыка, и он заторопился:

— Пройдите в танцевальный зал, там Игорь Лукич, он полностью в курсе. Решите вопрос с ним.

Он отвернулся к сцене, где красиво семенили девки. Чемоданову было любопытно, совсем ли они там скинут трусы, однако решил, что еще насмотрится, и пошел из зала.

На лавке в длинном коридоре вовсю шла пресс-конференция, девки шепотом выкладывали, кто что знал. Зятек все так же подпирал стену, Ксюшка сидела, но уже не с краю, а в середке. Чемоданов толкнул дверь и вошел.

В углу у столика сидели те же двое, женщина и мужичок, плюс третий, малый лет тридцати с красным шарфом на шее. Вместо харча на столе теперь лежали два блокнотика. Среди комнаты, поближе к зеркалу во всю стену, стоял стул с гнутой пустой спинкой, и сквозь эту спинку головой вперед лезла молоденькая девчонка в чем мать родила. Чемоданов чуть поколебался, но потом решил, что у каждого в жизни заботы свои, и прошел к столику в углу.

— Мне бы Игоря Лукича, — сказал он негромко. Мужичок в пиджаке без пуговицы обернулся.

— Гиви Антонович сказал, решать вопрос надо с вами.

— А вы от кого? — спросил мужичок безразлично.

— От Степана Аркадьевича.

Похоже, Степа тут котировался — мужичок потеплел, покивал и дружелюбно, даже льстиво попросил минутку подождать.

— Присядьте вот здесь, — сказал он, — у нас маленький спорный момент.

Девчонка выбралась из стула и стояла теперь босиком на полу, ровно, как солдат, — ждала команды.

— На коленки, — велел малый в шарфе, — и на локти. А носом в пол.

Она встала, как было приказано.

— Повыше, — сказал он.

Девчонка вопросительно повернула голову.

— Корму повыше, — пояснила женщина с заметной неприязнью.

— Это будет порно, — огрызнулась девчонка, но корму подняла.

— Ясно? — спросила женщина своих, те промолчали, и она скомандовала: — Одевайся.

Девчонка натянула трусы и стала влезать в джинсы.

— Гимнастикой занималась? — спросила женщина.

Та ответила неуверенно:

— Да в школе…

Чемоданов увидел, как малый с шарфом поставил в своем блокнотике плюс, а женщина в своем минус. Потом сказала девчонке:

— Спасибо, иди.

Та не двинулась с места:

— Гожусь, нет?

— Зайди завтра, будет известно.

— Во сколько?

— Там же все написано.

— Сказать, что ли, трудно? — проворчала девчонка и вышла.

— Ну? — спросила женщина.

Малый в шарфе ответил, что фактура подходящая и гибкость достаточная.

— Глупа и упряма, — возразила женщина и повернулась к Игорю Лукичу.

— Что-то есть, — пожал тот плечами, — вообще-то смотри, тебе с ней мучиться.

Малый в шарфе предложил завтра показать Антонычу, на том и порешили.

В комнате, помимо входной, имелась еще дверь, Игорь Лукич провел Чемоданова туда. Там помещалось нечто вроде кабинетика: метров восемь площади, письменный стол, два почти новых креслица и диванчик. Сели.

— Значит, от Степана Аркадьевича?

Чемоданов кивнул.

— На директора-администратора?

— Не знаю, уж больно дело новое, — стемнил Чемоданов.

Ни в какие директора он не собирался, но и отказываться с порога было неумно — тогда зачем шел?

— Ничего особенного, — успокоил мужичок, — работа как работа. Основной коллектив небольшой, опытный. Девчонки, конечно, часто меняются, но это уже творческая сторона, тут пусть у Гиви Антоновича с Вероникой голова болит. А наше дело экономика — транспорт, гостиница, ну и, естественно, касса. Я бы вам рекомендовал не отказываться.

— А вы тут кем? — вежливо полюбопытствовал Чемоданов.

— Главный администратор. Как раз буду ваша правая рука.