Ночной всадник

Барри больше не вымолвил ни слова. Часы для доктора и Кети тянулись ужасно долго. Все это время Рэндалла терзали противоречия. Если бы Джо задержал Дэна, то девушка стала бы счастлива. А если Барри не останется, то возникнет крошечный росток надежды, что будет расти с каждым днем в сердце Бирна. Ближе к вечеру не слишком неприятное событие нарушило всеобщее напряжение.

Прибыл ни много ни мало сам начальник полиции Джеф Калкин. Его плечи сгорбились, короткие ноги изогнулись от постоянной езды верхом, а голова далеко выступала вперед на костлявой шее, так что когда Калкин во время разговора ее поворачивал от одного собеседника к другому, то больше напоминал маятник. Начальник полиции имел хорошую репутацию в округе радиусом около трехсот миль, если не больше. Иногда это вызывало недоумение, поскольку Калкин имел маленькую слабость — обожал почесать языком, а болтуны не пользуются популярностью в горной пустыне. Но все знали и то, что при необходимости револьвер Джефа говорит столь же быстро и режет даже точнее, чем его язык. Вот почему начальник полиции пользовался таким уважением.

Прямо с порога он сразу успокоил обитателей ранчо, провозгласив, что они для него не представляют профессионального интереса. Все, что ему нужно, — это место для ночевки, немного еды и корма для лошади. Калкин направлялся отнюдь не на ранчо Камберлендов, цель его путешествия находилась за много миль отсюда. Начальник полиции слыл искусным дипломатом и давно понял, что лучший способ поладить с человеком — встретиться с ним на его собственной земле.

Обрушенный Калкином на Бирна вступительный монолог являлся образцом ораторского искусства.

— Так вы доктор, верно? Ну, сэр, очень давно, в детстве, мой отец подарил мне жеребенка, тот попал в яму и сломал переднюю ногу, его нужно было пристрелить, но у меня просто не поднялась рука. Да, сэр, я пошел против мнения всей своей семьи и с тех пор страстно желал стать доктором. Но меня всегда раздражала мысль о том, что человека нужно резать. Пришлось смириться — не люблю втыкать нож в живую плоть, особенно если человек не имеет возможности защищаться. Вот таков я!

Доктор Бирн изумленно поклонился, но совершенно потерял дар речи.

— А как вам пациент? — расспрашивал неистовый Калкин. — Сколько лет старику Камберленду? Я помню, как когда-то мы с Джо гоняли по горам. Я тогда был еще мальчишкой, но как подумаю о том, что старик лежит в постели… Больной! Да, а я вот ни дня не проболел в своей жизни. Больной? Я бы лопнул от смеха, если бы кто-то предложил мне улечься в постель. Что с ним случилось, кстати?

— Его нервы несколько расстроены, — уклончиво ответил Бирн. — Вдобавок артериальное давление и…

— Покороче, док! — добродушно воскликнул начальник полиции. — У меня нет под рукой словаря. Плохо с нервами, да? Ну, я таким не интересуюсь. У старика в последнее время хватало проблем, чтобы испортить нервы кому угодно. Не хотел бы я оказаться на его месте. Нет, сэр! Один Дэн Барри чего стоит… Я никому не наступил на мозоль, Кети?

Девушка рассеянно улыбнулась, но Калкин принял ее улыбку за категорическое возражение.

— Не так давно люди болтали, что ты неровно дышишь к Дэну. Рад убедиться, что все это выдумки. В самом деле…

Но тут Кети перебила Калкина:

— Пора поужинать, господа. Да, верно. Приглашаю всех в столовую, если не возражаете.

— Есть только один звук в мире, более сладостный для меня, чем гонг к обеду, — воскликнул словоохотливый начальник полиции, пока все рассаживались вокруг обеденного стола, — и это голосок моей жены, когда она сказала: «Да!» Боже праведный… Прошу прощения, Кети… Ее голос изменился, словно в горле зазвенел колокольчик… Колокольчик звенел едва слышно. Но вернемся к тебе и Дэну, Кети…

Девушка тщетно пыталась привлечь внимание Калкина к еде. Его язык работал, словно колеса локомотива, не зная отдыха. Кроме того, начальник полиции провел часть своей жизни в меблированных комнатах и научился там искусству разговора во время еды.

— Вернемся к тебе и Дэну, — продолжил он. — Все уверяли тогда, что вы вроде как положили глаз друг на друга. Выходит, ошибались. Я имею в виду то время, когда Дэн еще не вырвался на волю. Ведь до этого он казался самым спокойным парнем, с которым я когда-либо сидел за одним столом, исключая одного или двух… А затем у него мозги сдвинулись набекрень, и он рванул на запад! Ха-ха-ха! — Смех Калкина заполнил всю комнату. — А уж после того, что случилось с Джимом Сайлентом, мнение о нем вовсе переменилось. Вы, док, кажется, были в Элкхеде в ту ночь, когда Дэн заполучил нашего Ли Хайнса?

— Никогда об этом не слышал, — пробормотал доктор.

— Не слышали? Ну, черт меня побери!.. Прошу прощения, Кети… Да, да, вы, конечно, недолго живете в этих краях! Что бы вы подумали о человеке, который прискакал в город, зашел в тюрьму, оглушил двух охранников, карауливших заключенных, взял ключи, отпер кандалы у нужного человека, оседлал лошадь и вновь проскакал через весь город… Город, где в него стреляла куча народу. Как вы полагаете, такое возможно?

— Конечно нет.