Ночной вызов

- Только вы позвоните ей, она очень просила. Видно, что-то у нее случилось.

- Почему ты так думаешь?

- Уж больно взволнована была. Беспокойство в голосе чувствовалось. А может, и в самом деле что стряслось? - Маня вопросительно посмотрела на Пескишева, но он промолчал.

Убрав со стола, Маня стала собираться. Пескишев попытался уговорить ее остаться, но она отказалась. Показала ему, где что завтра надо взять, чтобы позавтракать, и ушла в свое общежитие.

Маня нравилась Пескишеву честностью, преданностью и трудолюбием. За последнее время она заметно изменилась. Ее поведение стало более мягким и не таким прямолинейным. С больными она была внимательной, с посетителями вежливой. Очень любила чистоту и порядок и требовала этого от всех. Замечания делала деликатно, так что все воспринимали их как должное, и никто на нее не обижался. Как-то Пескишев поинтересовался, не думает ли она поступить в институт. Но Маня решительно отказалась - не вытянет, да и образования всего восемь классов, какой уж тут институт, а вот против медицинского училища или курсов медсестер не возражала. Очень уж ей хотелось стать медсестрой.

Пока же Маня довольствовалась должностью санитарки. Более того, она гордилась, что зарабатывает больше врачей - работала на двух должностях.

Назавтра, придя на работу, у двери своего кабинета Пескишев увидел молодую женщину. В ее облике ему показалось что-то знакомое, и смутное волнение охватило его.

- Вам кого? - спросил он.

- По-видимому, вас, - сказала женщина и добавила: - Если, конечно, вы профессор Пескишев.

Ответ Пескишеву показался несколько странным. Он открыл дверь и предложил женщине зайти. Надев халат, усадил посетительницу напротив себя в кресло. Она с любопытством смотрела на него и выжидательно молчала. У Пескишева все больше создавалось впечатление, что он где-то ее видел. А вот где, вспомнить не мог.

Молодая красивая женщина с мальчишечьей стрижкой. Черный костюм английского покроя плотно облегает стройную фигуру. На изящных длинных ногах лакированные лодочки. Правда, Федор Николаевич уже давно не видел такие, видно, вышли из моды, но ей они шли. На тонких пальцах поблескивал перламутровый лак. Шею украшала золотая цепочка с маленьким продолговатым медальоном.

Наконец Пескишев нарушил затянувшееся молчание и спросил у незнакомки, кто она и что привело ее сюда.

- Я, - ответила женщина, - ваша пациентка. Зовут меня Ира. Судя по всему, вы меня не узнали и не можете вспомнить, где и когда видели? Не так ли?

- К сожалению, да.

- А я сразу узнала вас, хотя в ту ночь, когда вы пытались меня спасти, была без сознания. Потрогайте вот тут, - Ира взяла руку Пескишева и положила себе на голову. Он тут же нащупал небольшое углубление, скрытое волосами.

- Неужели! - воскликнул Пескишев.

Он встал со стула и нежно взял Иру за плечи. Взволнованная неожиданным проявлением участия, она расплакалась. Пескишев с трудом успокоил ее.

Ира, смахнув слезы, выскользнула из кабинета. Вернулась с большим букетом алых роз.

- Это вам... Я бесконечно обязана вам и не знаю, как вас отблагодарить, - запинаясь, проговорила она - слезы снова навернулись на ее глаза.

- Что вы, милая, - сказал растроганный до глубины души Пескишев. - Ваш визит для меня - лучший подарок, который я когда-либо получал в жизни. Господи! - воскликнул он. - А мне-то сообщили, что ты умерла. Зато теперь ты будешь жить долго-долго. Есть такая народная примета: кого молва заживо похоронила, тот не скоро умрет...

- Постараюсь, - сказала Ира. - Федор Николаевич, я приехала к вам с большой просьбой. Надеюсь, что вы мне не откажете. В тот день, когда меня подобрали без сознания в сквере и привезли в больницу, я словно заново пережила всю свою жизнь, все, что произошло со мною с того времени, как я себя помню. Только все крутилось вспять. Прежде я думала, что умирающие ничего не видят, не слышат и не чувствуют. Но это оказалось не так.

Пескишев вздохнул и отвернулся, он-то хорошо знал, что это не совсем так.

- С тех пор я ужасно боюсь смерти, - Ира побледнела. - Я чувствую, что просто схожу с ума от страха. Я не могу так жить, а что делать, не знаю.

- Ты еще больна, - успокаивал ее Пескишев. - Тебе надо лечиться. Пройдет время, и ты поправишься. Все страхи исчезнут, вот увидишь.

- Когда это будет? - Ира поглядела на него с упреком. - Через пять, через десять лет? Я не хочу и не могу ждать. Все проходит. А я хочу жить и любить сейчас, пока молода. Помогите мне, дорогой Федор Николаевич, - в голосе ее звучала мольба. - Избавьте меня от страха, от чувства обреченности. Иначе зачем было меня спасать...

- Что же делать? - на мгновение растерялся не ожидавший этого Пескишев.

- Оставьте меня у себя в клинике.

- Очень хорошо, Ира, - облегченно вздохнул Пескишев. - Ты, пожалуй, права. Изменишь обстановку, отдохнешь, подлечишься, а там решим, как быть дальше.

Пескишев пригласил Женю и поручил ей все заботы о больной, не забыв сказать, чтобы Иру положили в отдельную палату.

23