Ночной

Заканчивая ужин и приводя в порядок кухню, она обдумывала, что же делать дальше, наконец, решив, что было бы неплохо немного поработать. Алэйна не переводила транскрипции, потому что была занята Рафом.

Он оставил дверь спальни открытой. Проходя мимо, она случайно заглянула в комнату и врезалась в противоположную стену коридора. Он разделся догола и растянулся на кровати лицом вниз.

Боясь, что разбудила его, она неловко выпрямилась, и бросился в гостиную.

У него серьезные проблемы со скромностью – на самом деле ее вообще не было.

Наверно ему было все равно, потому он не был стеснительным, но была одна вещь, которая тревожила его.

Ему не нравилось чувствовать себя запертым, она неожиданно поняла, что опустилась на стул и тупо смотрит в монитор. Этот мужчина привел ее в трепет, когда одевался. Одного взгляда в его сторону было достаточно, чтобы сердце учащенно забилось. У нее будут серьезные неприятности, если он собирается бродить перед ней в чем мать родила – в таком случае она выставит себя полной дурой.

Через некоторое время ей удалось успокоиться, она одела наушники и сосредоточилась. Это была кропотливая работа, она считала ее большую часть времени успокаивающей, потому что та требовала все внимание и не позволяла думать о вещах, о которых не хотелось размышлять.

Она нуждалась в ней, когда было плохо после гибели родителей, когда их небольшой самолет попал в шторм. Алейна нуждалась в ней во время бурных отношений с Бобби и особенно после, когда сдавали нервы.

Она не особенно нуждалась в работе, чтобы существовать. Поскольку ее подруга, Мэрилин, объяснила, что родители оставили ей достаточно хорошее наследство. Ее маленькая ферма была оплачена, и денег в банке хватало, чтобы она могла жить на проценты, если не будет бросать деньги на ветер. Она работала, потому что ей нужно что-то делать, чувствовать, что она чего-то достигла в этой жизни.

Тридцать пять стучались в дверь, и у нее был только один краткий экскурс в супружеское счастье, но в нем не было ничего счастливого. Он был так же плох, как и Бобби, а в некотором роде, даже хуже.

Она была одинока долгое время, но поиск альтернативы не был чем-то особенно волнующим – не после Бобби. На самом деле, он только раз ударил ее, но этого оказалось достаточно, чтобы убедить, что это будет повторяться, если она останется с ним. Он сколько угодно может говорить, что сожалеет как на Страшном Суде, но она знала, что, по статистике, если однажды человек зашел так далеко, то, он снова опуститься до этого. Если он хочет боксерскую грушу, то должен искать ее в другом месте.

Ее родители имели свою долю споров, некоторые из них были довольно острыми, но ее отец всегда выбегал из дома, чтобы остыть, если самообладание покидало его.

Это было страшно, но далеко не так страшно, как человек, который сорвался на вас.

Женщина должна иметь такое же право высказывать свое мнение, как и мужчина, не беспокоясь о том, что получит в челюсть, если он не разделяет ее взглядов.

Она не чувствовала себя в безопасности рядом с Бобби, чтобы в любое время высказывать свое мнение, и единственный раз, когда она, забывшись, рассердилась, он превратился в сумасшедшего.

Она не могла жить с этим. И не собиралась.

Но она не ощущала себя комфортно в окружении своих «друзей» и редко искала их компании. Большинство из них были женаты, и она действительно не хотела выслушивать их семейные проблемы, а те, кто не были женаты или развелись, либо жаловались на финансовые проблемы свои второй половины, либо детей.

До Ральфи, а затем пока не появился Раф, ее совершенно устраивало проводить большую часть своего времени в полном одиночестве. Однако только что она поняла, что очень хорошо игнорирует вещи, пропавшие из ее жизни.

Осознав через некоторое время, что очень долго сидит в неудобной позе, она остановила диктофон и вытащила наушники. Солнце уже зашло за деревьями, но до заката оставалась пара часов. Не желая беспокоить Рафа, она решила пойти на прогулку, чтобы размять затекшие мышцы.

Она не увидела никаких следов Ральфи. Стараясь не слишком переживать по этому поводу, хотя хотелось, потому что, так же как и накануне, он не появился. Алэйна звала его время от времени, но, в конце концов, сдавшись, направилась обратно к дому. Сопротивляясь желанию наброситься на Рафа, она села на диван, установила громкость почти на минимуме и стала переключать телеканалы, пока не нашла то, что была готова смотреть. Когда одно шоу закончилось, а другое только что началось, она услышала, что Раф ходит в комнате.

Повернувшись, взглянуть на него, не зная, будет ли он обнажен или все-таки наденет джинсы, но увидела, что он только натянул их на бедра, даже не потрудившись застегнуть молнию. Подняв взгляд от темных волос, она посмотрела на него.

– Я разбудила тебя?

Вместо ответа, он двинулся вокруг дивана и растянулся рядом с ней.

– Долго я спал?

– Пару часов.

Он хмыкнул.

– Не думаю, что спал достаточно, – пробормотал он, поворачиваясь и вытягиваясь во весь рост на диване, без разрешения положив голову к ней на колени.