Ночные бульвары

- С каких пор? Пять минут или один час?

- Ты невозможен. Ты и правда как ребенок, только упрямый и жестокий которому непременно надо сломать игрушку, чтобы посмотреть, что у нее внутри.

- А ты, мудрая и опытная, должна понять, что ты для меня не игрушка и никогда ей не была, и, хоть ты и привыкла, чтобы тебя считали игрушкой, пора тебе уже усвоить, что я, может быть, единственный дурак, который воспринимает тебя как что-то другое, и, возможно, это и правда - самая большая моя глупость, но это так, и пойми это раз и навсегда.

- Я знаю. И потому обманула тебя - не обманула, а скрыла - потому что боялась, что ты погнушаешься и бросишь меня даже сейчас, даже в эту ночь, когда и сам в том же грязном белье и у тебя нет большого выбора.

- Ты спокон веку мне лжешь. Еще с тех пор, когда сказала "нет", потому что жить, мол, не можешь без Филиппа.

- Я не лгала тебе. Я лгала себе самой, потому что правда так думала. Он был забавнее тебя, этот Филипп, и я думала, что рядом с ним мне будет веселее...

- И питаться будешь лучше...

- Бессовестный. Но пусть и так. И питаться буду лучше, и одеваться лучше, и всю жизнь мне будет хорошо как его жене. И только когда мы расстались и ты уже давно уехал, я поняла, что ты был мне дороже.

- Опять начинаешь.

- Я не заставляю тебя верить. Я это поняла и не буду тебе рассказывать, что пережила трагедию и всякое такое, потому что жизнь моя пошла не по тому пути, и что я была достаточно свободна, чтоб прожить трагедии, но я много раз о тебе вспоминала и думала: почему не случится так, чтоб мы встретились когда-нибудь? А когда, в конце концов, мы встретились после стольких лет боже мой, после стольких многих лет - ты подошел в самый неподходящий момент, потому что я создала одну продолжительную связь, и это была моя последняя надежда выплыть, и после того, как я поняла, что он мошенник, я каждый вечер говорила: хоть бы снова пришел Робер, хоть бы снова показался хоть на час.

- Я сейчас распла'чусь, - сказал Робер. - Бросаешь меня и ради Филиппа, и ради всякого старика, но все же я остаюсь тебе милее всех. Я правда сейчас распла'чусь.

Она не ответила. Только промолвила словно самой себе:

- Ни ради кого бы я тебя не бросила, если бы не было уже так поздно.

- А почему ты оставила Филиппа? - спросил Робер, словно не слыша.

- Это он меня оставил. Впрочем, не знаю, как тебе описать....

- По возможности - как было.

- Запутанно было. Он никогда не обещал на мне жениться, но все между нами шло так, словно женитьба - это подробность, которая разумеется сама собой. Пока однажды не выяснилось, что подробность эту Филипп ненавидит смертельной ненавистью. "Для меня это значит - конец любви и жизни, и всего, - сказал он мне. - Лучше в гроб лечь." И поскольку в гроб он ложиться не собирался, и поскольку у меня-то не было намерения целую вечность с ним таскаться и чтоб обо мне по всему городу болтали, я ему заявила, что оставляю его...

- В надежде, что он скажет "да".

- Может быть. Он не сказал "да", но продолжал за мной ходить и я, кто знает почему, тоже не спешила, и дело опять затянулось, но тут объявили конкурс на "Мисс Экс", и я сказала ему, что приму участие, а он ответил, что если я покажусь перед публикой голой, то порвет со мной, а я ему сказала, что глубоко сокрушена и что он очень шикарный человек, и я ему до смерти признательна за то, что он оплатил мне два аборта, но, несмотря на это, я туда явлюсь. И пошла на конкурс, и меня там гоняли по сцене в одном купальнике, и, вероятно, это и решило мою судьбу - не потому что Филипп меня оставил, а потому что я победила в этом конкурсе, и мне сказали, что мне можно поехать в Париж сниматься, а я вообразила себе, что стала кинозвездой, и два года снималась в рекламных фильмах про зубную пасту да бюстгалтеры, пока не найду другого.

- Другое известно, - махнул рукой Робер. - 3начит, вот как тебя бросил этот тип...

- Ну, да. В сущности, я не знаю, он меня бросил или я его, но скорее всего он меня, потому что если б я и не пошла на тот липовый конкурс, он все равно когда-нибудь бы меня оставил... Все это так сложно, искусственно сложно и глупо, что не хочется вспоминать.

- Значит, так с тобой обошелся тот тип... У меня еще тогда руки чесались голову ему разбить и жалко, что не сделал этого. Эти папины сынки, которые думают себе, что весь мир перед ними в долгу.

- Хватит нам про этого Филиппа, - поморщилась Марианна. - Пойдем лучше. Тоже неприятно, но все же в этом больше смысла.

Она взяла свои туфли и сумку, Робер подхватил ее под руку и они снова медленно зашагали по шоссе. Спустившись в низину, они свернули в прибрежную аллею. Над Марной, желто-зеленой и неподвижной, рассеивалась белая мгла. Почти рассвело и в нависших над водой деревьях щебетали птицы - и это был единственный шум, какой улавливало ухо.

- Прямо как в деревне, - сказала Марианна. - Никогда еще здесь не бывала.

- Меня это не удивляет. Эти места - другого рода, чем твои.

- Робер!

- Что тебе?

- Тебе все так же во что бы то ни стало надо во всем найти повод, чтобы напомнить мне о _том_?