Ночные диверсанты

Этот город действительно был странный. Бесконечный, разнородный, в чем-то приличный, продвинутый, в чем-то ужасный и недоразвитый. Центр всего, что только можно представить за Уралом. Город с собственным нервом, с раздутым самомнением, с жителями, которые любят и ненавидят его с одинаковой страстью. Город невыносимого климата, в котором никто не удивлен, когда за неделю сменяются все четыре времени года.

— Что у тебя нового, Мариша?

— Папуль, ну, абсолютно ничего нового. Тоска смертная. Пойти некуда и не с кем — все разъехались, кто в Крым, кто в Таиланд…

— Мариша, ты же знаешь, меня раздражает, когда ты называешь меня папулей…

— А как тебя называть? — удивилась не очень-то воспитанная дочь. — Папахен? Папик? Мне кажется, последнее — немного из другой области.

— Совсем из другой области, — рассмеялся Вадим. — Ладно, Мариша, я рад, что у тебя все в порядке. Как там тетя Люда?

— А что ей сделается, — фыркнула дочь. — У тети Люды дача в Матвеевке, и этим все сказано. Других слов с мая по октябрь она не знает. Дача, дача, дача…

— Да, я в курсе, тебя тошнит от этих слов. Могла бы хоть иногда ей помогать. Когда-нибудь ты, Мариша, узнаешь, что в жизни существуют и более ужасные слова.

— Ну, да, имеются догадки, — ухмыльнулась дочь, — не такая уж я тупая. Как ты там, папа, в своей голодной дремучей Москве?

— Все хорошо, работаю. Со смены пришел, разрешили немного отдохнуть.

— Жену не подобрал себе еще?

— У меня уже была жена, Мариша. Не уверен, что появится другая.

— Ой, не зарекайся. Весь в поиске там, поди… Слушай, в Интернете пишут про «вежливых зеленых человечков», отжавших у Украины Крым. Одним из них был не ты, случайно?

— Гм, Маришка… — Телефонные разговоры майора спецназа, естественно, не прослушивались, но этой девчонке пора бы начать соображать, где говорить, а где молчать.

— Папа, а можно я себе еще одного папу найду? — Маринка как-то незаметно уселась на любимого конька. — Ну, в смысле другого?

— Зачем?

— Чтобы рядом был, не отсутствовал, когда очень нужен, чтобы чувствовала, что я в этом мире не одна и кто-то во мне нуждается… И отчество у меня, опять же, незвучное… Ладно, пап, не парься, я просто прикалываюсь. Расслабься, выполняй свой долг. Слушай, приезжай же скорее! — Маринка чуть не расплакалась. — Я же люблю тебя, пап! Я же скучаю! Расту тут, как сирота казанская!

От разговора с дочерью остался горький осадок. Слетать туда-обратно — двадцать тысяч. Зарплату задерживают. Только и успеет обнять Маринку и выслушать от нее очередную порцию гадостей, какой он скверный отец и как было хорошо, когда была жива мама. Он налил стакан настойки, выпил глотками. Поднялся, посмотрел на себя в зеркало. Еще не старый, но весь какой-то спущенный, осунувшийся, круги под глазами. В принципе нормальный мужик, мог бы наладить свою жизнь… Ударило что-то под затылок. Он посмотрел на часы. Если быстро заказать билет по Интернету, еще быстрее привести себя в порядок, помчаться в аэропорт — а самолеты вылетают каждые четыре часа… Какого хрена он еще сидит!

Зазвонил телефон. Он вздрогнул, уставился на него, как на террориста номер один. Это был полковник Паньков. Комок разочарования подступил к горлу. Вот так всегда — построишь наполеоновский план, а начальство — бац!

— Слушаю, Эдуард Романович, — обреченно проговорил Вадим.

— Прости, майор, надеюсь, ты уже отдохнул, но еще не расслабился? — В голосе куратора звучали виноватые нотки. — Есть работа — срочная. Не возражаешь отдохнуть в другой раз? Обещаю добавить пару дней к реабилитационному отпуску. Живо ко мне, и предупреди ребят, чтобы далеко не разбредались.

Глава четвертая

Подержанная серая «Лада-2115» медленно ехала по крайней правой полосе с включенной аварийной сигнализацией. Трасса «Дон» в северном направлении была пуста, встречные машины еще попадались — люди спешили на юг, не считаясь со временем суток. А последнее было самым «безнадежным» — четыре часа утра. В низинах снова клубился туман, было прохладно — температура воздуха колебалась на отметке 15 градусов. Чувствовалось дыхание приближающейся осени — особенно по ночам. Пять минут назад машина выехала за пределы Глазова и теперь шла по трассе в сторону Бабаева — дистанция между объектами составляла 56 километров. За рулем сидела женщина — сравнительно молодая, стройная, с ярко подведенными губами, что в четыре утра смотрелось как-то необычно. Волнистые волосы были распущены по плечам. Окно со стороны водительницы было слегка приоткрыто, в машину проникал бодрящий ветерок.