Ночные гоцы

Она пошла с ним с явным удовольствием, щеголяя своим счастьем — и своим правом собственности. Кэролайн Лэнгфорд разговаривала с Аланом Торранзом и даже не взглянула на нее. Родни почувствовал, как походка его жены утратила некую долю своей легкости.

Он вывел ее в круг, отбросил все мысли, и погрузился в ритм танца. Он был немного пьян, но в этом только отчасти были виноваты бренди и шампанское… Деревенские жители жили в мире, и это было хорошо и правильно — но величие, покрывшееся пылью, но умолкнувшие трубы!

Танец кончился, и он потребовал, чтобы Джоанна отдала ему еще один. Танцуя, он чувствовал, как все сильнее напрягается ее тело, видел, как около губ появляются крошечные складки недовольства — ей хотелось, чтобы он вел себя более сдержанно. О Господи, ну не может он хранить благоразумие каждое мгновение своей жизни — он сделан из другого теста!

Но искра уже погасла, и, отведя Джоанну назад к столу, он начал танцевать обязательные танцы, которыми была заполнена его бальная книжка. Миссис Кавершем, миссис Булстрод, Дотти ван Стингаард, Виктория де Форрест — и Кэролайн Лэнгфорд. Она вальсировала на изумление хорошо, легко и уверенно, и притом, о чем-то, как обычно, глубоко задумавшись, не болтала пустяков. Кружась в вальсе, он подумал, что неплохо бы продолжить с ней разговор. Дурнушка, конечно, но она его заинтересовала.

Он заметил, что на ней было платье, очень похожее на платье Джоанны — белый тюль, но гораздо меньше жемчуга. Это только ухудшало положение. Почему женщины так внезапно проникаются друг к другу неприязнью? И почему все так на него уставились? Он не настолько пьян — да нет, его партнерша тоже смотрела поверх его плеча через бальную залу и комнату для отдыха в главный холл.

В открытых дверях стоял худощавый смуглый индус. Его роскошные одежды были покрыты пятнами грязи. Клубный дворецкий и два лакея уже направлялись к нему, чтобы выпроводить вон. В комнату для отдыха проник порыв свежего ветра, и музыку заглушил хриплый рев полковника Булстрода:

— Эй, там, закройте дверь!

Дворецкий захлопнул двери. Кружась в танце, Родни не мог ничего толком разобрать, но мисс Лэнгфорд внезапно сказала:

— Это же деван[11] Кишанпура! Что он здесь делает? И что делают с ним?

— Слуги заставляют его снять верхнюю обувь.

— Но это же премьер-министр и главнокомандующий целого княжества! Они не имеют права так с ним обращаться!

— Разве? Их-то он может заставить пресмыкаться перед собой, но сейчас они выполняют наш приказ. Он похож на забрызганного грязью павлина, вам не кажется? Его проведут через биллиардную. Скоро мы все и так узнаем. Довольно об этом — вы и вправду великолепно танцуете.

Он видел, что она встревожена, но больше она об этом не произнесла ни слова. Гул голосов снова усилился, а оркестр и не прекращал играть. Происшествие почти никак не сказалось на танцах — бал в канун Нового года в Бхованийском клубе был слишком важной церемонией, и изгнанники намеревались сыграть свои роли до конца.

Пятнадцать минут спустя, танцуя с Рэйчел Маейрз, он заметил, как в комнате для отдыха слуга склонился над креслом полковника Булстрода. Полковник поднял с кресла все свои двадцать стоунов веса,[12] осушил стакан бренди, облизнул его края языком и удалился вразвалку. Родни смотрел, как тот же самый слуга разыскивал майора де Форреста, смотрел, как он прошел в бальный зал и стал пробираться среди танцующих. Добравшись до Родни, слуга зашептал: «Поклон от комиссара-сахиба, и не были бы вы так любезны пройти в биллиардную?»

Родни ничуть не удивился — к этому моменту он вспомнил, что его рота на этой неделе дежурная. Он извинился, отвел Рэйчел к матери и выскользнул из зала.

гл. 3

Шесть человек столпились в тени у дальнего конца биллиардного стола. Мистер Делламэн, крупный мужчина лет за сорок, стоял лицом к двери. Он по поручению правительства управлял арендованной территорией Бховани, и поэтому неоспоримо был самым важным чиновником в комнате. Как будто полагая, что его превосходство нуждается в дополнительном подкреплении, он расположился в самом центре, приняв полную величавой напыщенности позу. Это был дородный мужчина с тяжелой челюстью и карими в крапинку глазами навыкате.

Полковник Булстрод оперился о биллиардный стол. Его обширные ягодицы, туго обтянутые голубыми брюками, выпирали над бортиком. Командовавший Шестидесятым полком Бенгальской иррегулярной кавалерии майор Суизин де Форрест, восседавший на высокой, обитой кожей банкетке для зрителей, взирал на всех, как покойник, скончавшийся от малярии. На банкетке пониже устроился белокурый и симпатичный Джеральд Пекхэм, майор штаба, державший на коленях раскрытый штабной блокнот. Немного поодаль, склонив набок узкую голову и нервно перебирая пальцами галуны на мундире, стоял командир Родни — Юстас Кавершем.