Ночные грехи

Пэйдж отступила на шаг, тяжело дыша. Ее лицо вспыхнуло тем же ярко-красным цветом, что и ее куртка. Меган подарила ей всепонимающую ехидную улыбку, резко развернулась на каблуках и сквозь толпу направилась ко входу в полицейское управление.

Она не обращала внимания на протянутые к ней руки, резко отталкивала всех, кто пытался ухватиться за нее. Выкрикиваемые вопросы звучали как какофония. У нее не было ни слов, ни желания говорить с ними. Эти паразиты приложили не слишком много усилий в поисках Джоша и хищника, который похитил его. Так она воспринимала эту братию. Они были ничем, просто отвратительные стервятники, которые только мешали и поднимали бесконечные пыльные бури своими спорами и противоречиями.

Пусть они пожирают друг друга, думала она, шагая целенаправленно по коридору правоохранительного центра. Ее пристальный взгляд был сосредоточен прямо перед собой, мысленно она уже была в лаборатории криминалиста, где Пол Кирквуд неохотно позволил снять отпечатки своих пальцев.

21.23

— 30 °C, коэффициент комфортности: — 45

Реакция на сценическое искусство Пола была незамедлительной и мощной. Весь день в полицейском управлении и офисах муниципалитета телефоны звонили не переставая. Однако Пол был бы встревожен, узнав, что не все абоненты выражали свое неудовольствие «этим позорным поворотом событий», как выразился один из его сторонников. Хотя в основном люди сочувствовали Полу, были и такие, которые думали, что он делал так всегда. И, как виноградная лоза, которая процветала даже при таких низких температурах, по городу поползли сплетни, что его арест уже неизбежен. Слух быстро набирал обороты и силу.

На более заметном фронте защитников Пола оскорбленные граждане звонили своим членам совета, члены совета звонили мэру, а тот обратился к Митчу лично. Холт, все еще злясь на Пола, не принес извинений. Ему платили, чтобы он делал работу, и он делал ее. Если люди хотят контролировать того, кто попал под их недоверие, пусть тогда поищут кого-нибудь еще носить значок.

На данный момент это не кажется такой уж плохой идеей, подумал он.

Чтобы убежать от телефонных звонков, Митч расположился в опорном пункте, но напоминания о деле кричали со всех стен и столов, заваленных копиями отчетов, заявлений и файлов об обнадеживающих уликах, которые зашли в тупик… И где часы на стене бросали в никуда секунды: 21.23.

Он провел последние четыре часа, лично проверяя сообщение о возможном нахождении Джоша в небольшом городе Джордан на расстоянии в семьдесят пять миль от Оленьего Озера. Еще один тупик. Еще один выброс адреналина и… крах.

Холт вернулся к столу, на котором огромной стопкой лежали заявления от граждан Оленьего Озера, где они тыкали пальцем в соседей, обвиняли полицейских, учителей, отца Тома, Пола. Вернулся к телефону, который отказывался умолкнуть, принося звонки от все большего количества людей, бросающих все больше обвинений.

Это был отвратительный случай, полный уродливых вероятностей, и самое мерзкое заключалось в том, что Пол действительно был как-то с ним связан.

Логика выступала против Пола, который был не в состоянии доказать несостоятельность обвинения, не оставив после своих доводов металлического привкуса лжи. Логика указывала, что он слишком упорно протестовал против снятия у него отпечатков пальцев.

Логика выступала также против Альберта Флетчера. Человека, от общения с которым у него на затылке волосы вставали дыбом. Ему не нравился дьякон, и, когда Митч думал о Флетчере, он не мог избавиться от рези в желудке. Он поставил бы на кон свой полицейский жетон, что Флетчер в чем-то виноват. Но проблема заключалась в том, что Холт не знал, в чем именно, и ничего не мог доказать. Пока самым подозрительным в действиях дьякона, о чем доложили парни из группы слежения, была его поездка в химчистку в Татонку, притом что их было две в самом Оленьем Озере. Но это точно не дымящийся пистолет.

Митч уставился на доску. Написанные цветными мелками имена, вопросы, оставшиеся от бесчисленных «мозговых штурмов», расплывались перед глазами, как облака. Подозрения и догадки. Предположения о психически нездоровых людях в Оленьем Озере и их мотивах. Оленье Озеро… Его приют. Его чистилище. Митч чувствовал, что жил в тумане мягкого спокойствия и добропорядочности в течение последних двух лет, не обращая внимания на нарывы под безмятежной поверхностью города. Охотно оставаясь слепым и преднамеренно отключив свои инстинкты полицейского.

Он негодовал на Меган, что та оказывалась за его спиной всякий раз, когда он оборачивался; что она подталкивала его, заставляя замечать вещи, которых он не хотел замечать, рассматривать то, чего он не хотел рассматривать. Но она была права, поступая так. Он, возможно, приехал сюда с идеей укрыться и зализать свои раны, но он не мог отойти от действительности. Он не мог видеть в Оленьем Озере просто убежище. Он должен был думать о городе как коп.

Митч смотрел на испачканную мелом доску, на толстый белый круг вокруг имени Альберта Флетчера.