Ночные грехи

Пэйдж не моргнула и глазом на это замечание. Она продолжала идти напролом к наиболее уязвимому месту.

— Этот случай имеет особое значение для вас, Шеф Холт, учитывая ваше личное…

Митч не стал ждать окончание вопроса. Интервью для нее закончено! Он резко развернулся на каблуках и направился к арене, не обращая внимания на протянутую ему руку. Ярость кипела в нем, шипела, как пар в скороварке. До него донеслись слова Пэйдж, которая пыталась как можно корректнее выйти из сложившейся ситуации.

— … впервые ужас большого города наносит удар в сердце этого тихого небольшого городка. С вами была Пэйдж Прайс, Новости ТВ7.

— Ну… понятно! Вот и все на данный момент, ребята! — раздался чей-то голос.

Митч услышал, как кто-то из телевизионщиков выругался в адрес холода. Затем позади раздался приближающийся резкий топот каблучков по тротуару.

— Митч, подождите!

Он засунул руки в карманы куртки и продолжил подниматься по ступенькам, не желая больше ее видеть. Но это не остановило Пэйдж. Она даже не удостоила вниманием тонкие намеки шефа полиции.

— Митч!

— Хороший ход, Пэйдж, — сказал он решительно. — Чуточку сенсационности, легкое сочувствие, дать зрителям понять, что вы — первый стервятник, прилетевший на жертву. Очень профессионально.

— Это — моя работа. — Каким-то образом ей удалось одновременно казаться и покладистой, и гордой собой.

— Да знаю я все об этом.

— Вы все еще сердитесь на меня.

Митч рывком распахнул дверь, приложив намного больше силы, чем это было необходимо, и вошел в тускло освещенный холл. Его раздражение нарастало из-за фальшивых нот обиды в ее голосе. Надо иметь адские нервы, чтобы так играть роль обиженной стороны. А это он был тем, кого распотрошили на кусочки прилюдно и анализировали с помощью метафорического скальпеля проницательного ума и острого языка Пэйдж Прайс.

Она сказала ему, что хочет сделать репортаж о полицейском из Флориды, переехавшем в Миннесоту, о полицейском из большого города, который должен приспосабливаться к провинциальной жизни небольшого городка. Безобидная история для любопытствующей публики. Но то, что вышло в эфир, оказалось его жизнью, выставленной на всеобщее обозрение. Она беспардонно эксгумировала его прошлое, которое он похоронил, казалось, навсегда, и организовала трансляцию репортажа по всему штату, выставляя его как драгоценный камень в своем первом прайм-тайме, специально для Новостей ТВ7. Трагический рассказ о Митче Холте, солдате правосудия, чья жизнь разрушилась случайным актом насилия.

— Запишите еще одно очко в журналистские расследования. — Его сарказм резко отозвался в фойе эхом. Улыбка, насмешливая и горькая, искривила его рот. Он включил ее, как прожектор. — Поздравляю еще раз проницательного очевидца.

Ее рот напрягся. Она смерила его взглядом, ее глаза сверкали.

— Все, о чем я сообщила, было публичной информацией.

Просто делаю свою работу. Общепринятая истина. Общественность имеет право знать! Оправдания пульсировали в его голове, как молоточками ударяя по его чувству порядочности. Давление разорвало красную линию, и его контроль рассыпался, как хрупкий ржавый металл.

— Нет! — проревел Митч, сдерживая шаг. Она попятилась, широко раскрыв глаза, а он преследовал, нацелившись в нее пальцем, как копьем правосудия. — То, о чем вы сообщили, была моя жизнь. Не фон. Не цвет. Моя жизнь. Я предпочитаю, чтобы моя жизнь оставалась моей собственной. Если бы я хотел, чтобы все в Миннесоте знали историю моей жизни, я написал бы сам эту гребаную автобиографию!

Пэйдж оказалась прижатой к стене, почти касаясь макушкой фотографии Горди Кнутсона, обменивающегося рукопожатием с Уэйном Гретцки. Никакой профессионализм не смог скрыть ее дрожи. Но тем не менее она не отводила от него взгляда, считывая все, впитывая все и складывая это на хранение в свой расчетливый мозг. Митч мог все, но только не видеть, как она даже теперь проводит исследование, которое потом обязательно использует, чтобы добавить оттенок «близких личных знаний» своему углу зрения на эту историю. Это было выше его сил. Митч узнал много репортеров за эти годы. Все они были ему неприятны, но большинство из них играло по правилам, все понимали ситуацию. Пэйдж Прайс игнорировала правила так небрежно, как большинство людей игнорирует ограничение скорости. Для нее не существовало границ.

Она умело собрала все свое хладнокровие и изобразила глубокое раскаяние.

— Я сожалею, если мой репортаж расстроил вас, Митч, — сказала она спокойно. — Но это не было моим намерением.

Митч заставил себя отступить, его лицо исказила гримаса глубокого отвращения. Ему нестерпимо захотелось сжать свои руки на прекрасной лебединой шее Пэйдж и потрясти ее, как тряпичную куклу. Он представил себе, как в попытке вразумить ее и пробудить в ней чувство приличия он колотит ее красивой головкой по блочной стене, пока фотография Горди не упадет на пол. Но он отлично понимал, что не мог бы сделать этого.