Ночные клинки

Благополучно миновав капризные моря, «Морской Кот» бросил якорь в гостеприимной гавани Маранга. Здесь морская душа, устав от тягот долгого плавания, могла развернуться вволю — и портовые заведения Бодея по сравнению с марангскими казались строгими монастырями… Конану же ближайшие к пирсам кварталы очень напомнили до боли знакомую Пустыньку. Здесь пили, резались, дрались, играли на деньги и на чужие жизни, занимались любовью в любое время дня и ночи, не слишком стесняясь окружающих. Как и в Пустыньке, тут лучше было сделать вид, что ты ничего не видишь и не слышишь.

Черной галеры Ночных Клинков в порту не оказалось. Шкипер «Морского Кота» довольно быстро сумел разузнать, что корабль врагов Конана опередил их самое большее на день. Галера очень быстро разгрузилась и ушла на юг.

Конан скрипнул, было зубами — неужто белокурую Лиджену увезли в самую цитадель мрачного Ордена? Один Кром тогда ведает, как ей помочь…

Он уже совсем было решил, что похищенная им девушка обречена на жуткие муки в подземных застенках, когда расторопный Бхидал принес неожиданную весть — рабыню со светлыми волосами видели среди прочего груза, привезенного черной галерой!

Это значило, что Лиджена здесь, в Маранге. Конан, Хашдад и Пхарад, провожаемые благословениями всей команды, торжественно, словно короли, сошли на берег. Бодейский вор тут же вознамерился было отправиться на промысел, и лишь железная длань Конана, ухватившая Пхарада за шиворот, удержала вендийца от несомненно пагубного для его души пути.

— Потом этим займешься, потом, ясно? — внушал киммериец повизгивавшему от страха Пхараду. — А не то я тебя сам сдам стражникам. Они на тебя быстро дюжину краж спишут!

— Так, а что же нам делать? — пискнул Пхарад. — Я ведь больше ничего не умею…

— Иди на рынок. Толкайся там и слушай — что народ говорит про Тлессину. Понял? Сам ничего, не расспрашивай. Только слушай…

Когда вор исчез, киммериец повернулся к Хашдаду, — Мне надо пробраться в город этих проклятых датхеев. Там, похоже, осела та священная клепсидра, будь она неладна, во имя Крома! Если я сумею вытащить ее отсюда… с одним долгом будет покончено, и мы сможем пощупать ребра самому ордену!

— Я иду с тобой, — спокойно отозвался Хашдад.

— Нет, — Конан покачал головой. — В Тлессине ты мне не помощник — только зря погибнешь или других на рабство обречешь… Мне от тебя нужна совсем иная помощь. Железные кошки — скуешь?

— Кошки? Железные? — удивился Хашдад. — Конечно, сделаю. Только вот кузню наймем, и сделаю. А почему нельзя купить или заказать?

— Потому что закаливать их мы будем по-особому, — усмехнулся Конан. — Совсем по-особому. Не знаю, что из этого получится… но что не повредит — это точно. Ступай, ищи кузню! Встретимся на постоялом дворе «Сокол моря»…

Названный постоялый двор пришелся Конану весьма по вкусу. Во-первых, здесь отлично кормили, и в обмен на брошенную им серебрянную монету натащили такую гору снеди, что хватило бы целому изголодавшемуся десятку — впрочем, Конан как раз и ел порой за десятерых. Во-вторых, в заведении вертелись очень даже симпатичные милашки, весьма откровенные наряды которых не оставляли сомнений в роде их занятий.

Он успел весьма приятно провести время, когда его команда пожаловала с вестями. Первым вернулся Хашдад.

— Все в порядке, — сообщил он. — Кузню я нашел. Поторговался, правда, — хозяин заломил цену… Но ничего, мы сговорились.

— Сколько? — поинтересовался Конан, зная скупость кузнеца.

Хашдад назвал цену. Разумеется, она оказалась смехотворно малой. Конан усмехнулся.

— Ты уверен, что не вырвал последний кусок хлеба у голодных детей владельца кузницы?..

Следом пожаловал Пхарад — глаза его блестели, а карманы подозрительно оттопырились.

— О, какой это город! — Он восхищенно закатил глаза. — Какой прекрасный город! Куда до него нашему Бодею! Только теперь я понял, до чего же мне надоели эти жрецы!!!

— Дело говори! — прикрикнул Конан.

— Дело, дело… Такое у нас, значит, дело. Про Тлессину народ болтает разное, но ежели все это вместе сложить…

Тлессина стояла в самом центре обширной Датхейской пустыни, которая и дала имя всему султанату. Столица Солнцеподобного расположилась в большом оазисе, а поселения помельче были разбросаны окрест. Там зеленели обширные поля, обрабатываемые рабами. Саму же столицу опоясывало двойное кольцо стен, в котором имелись лишь одни-единственные неширокие ворота. Сложены стены были из какого-то редкостного камня, который доставили откуда-то с юга.

— Сколько народу погубили, пока довезли — не счесть! — прибавил Пхарад уже от себя.

Болтали, будто этот камень крепостью не уступает алмазу и что крепостные стены Тлессины невозможно разбить никакими таранами. За стенами благоухали сады. Все, даже самые последние обозники в датхейском войске имели там дома. Пусть крошечные, но свои. В большинстве же своем бедуины по старой памяти продолжали кочевать по близлежащей пустыне, но, уже никогда не отходя от столицы дальше, чем на два перехода. Султан держал в крепости постоянное войско; в случае надобности оно возрастало в десять раз за один день.