Ночные кошмары

– Это значит «входи» или «пошел к черту»? – поинтересовался Роб и слегка потряс посылкой, которую держал в руках.

– Для тебя «входи», а для всех остальных «пошел к черту». Я работала над осенней программой. – Она нагнула голову и развернула кресло. – Что в коробке?

– Не знаю. Она пришла на адрес базы из Лос-Анджелеса. Выслана вчера. И адресована тебе.

– Мне?

– Догадываюсь, что это от того же молодого человека, который прислал тебе цветы. – Он положил посылку на стол. – А еще я догадываюсь, что у него хороший вкус.

– И будешь настаивать, что совершенно беспристрастен.

– Конечно. – Роб сел на край стола и потянулся к ее руке. – Как поживает моя девочка?

– Хорошо. – В доказательство она слегка сжала его руку. – Не беспокойся обо мне.

– Мне разрешено беспокоиться. Это предусмотрено моей должностной инструкцией. – Господи, какой напряженной, какой бледной она была, когда вернулась из Лос-Анджелеса… – Ливи, то, что он вышел на свободу, не имеет значения. Я смирился с этим. Надеюсь, что смиришься и ты.

– Я стараюсь. – Она встала и начала поправлять папки, которые этого вовсе не требовали. – Только что позвонил Ной. Хотел предупредить, что видел его и разговаривал с ним.

– Лучше знать.

– Да, верно. Я благодарна Ною за то, что он понимает мои чувства и относится к ним с уважением. Он не обращается со мной так, словно я хрупкая и могу сломаться, и не считает, что меня нужно защищать от… – Она осеклась и вдруг густо покраснела. – Я не хотела сказать, что…

– Все в порядке. Ливи, я не уверен, что мы поступили правильно, когда привезли тебя сюда и оградили от всего. Мы считали, что так лучше.

– Привезя меня сюда, вы поступили правильно. – Она уронила папки, переступила через них и крепко обняла деда. – Никто не смог бы дать мне столько любви и обеспечить лучшие условия, чем вы с бабушкой. Мы не позволим мыслям о нем пробраться сюда и испортить нам жизнь. Не позволим! – Когда Оливия подняла голову, в ее глазах бушевало пламя.

– Я по-прежнему хочу тебе добра. Просто теперь я не так уверен, что знаю, в чем оно заключается. Этот молодой чело век… – Он кивком указал на цветы. – Он взваливает на тебя очень большую ношу. Но взгляд у него прямой, и мне хотелось бы доверить ему тебя.

– Дед… – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. – Я достаточно взрослая и достаточно умная, чтобы решить это самостоятельно.

– Для меня ты все еще малышка. Не хочешь посмотреть, что в посылке?

– Нет. Это только поощрит его. – Оливия улыбнулась – Он пытается очаровать меня.

– И как, успешно?

– Более или менее. Он собирается скоро приехать. Когда мы увидимся, я решу, очарована или нет. А сейчас иди работать и не мешай мне делать то же самое.

– Когда он приедет, я присмотрю за ним. – Роб подмигнул, поднялся и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся. – Ливи, а вдруг мы слишком пристально присматривали за тобой? И держали тебя на слишком коротком поводке? – Он покачал головой, не дав ей ответить. – Как бы там ни было, ты уже выросла. Мать гордилась бы тобой.

Когда дверь закрылась, Оливия села и начала бороться со слезами горя и радости. Хотелось надеяться, что он прав, что мать действительно гордилась бы ею, а не видела бы в ней высокомерную, упрямую девчонку, боящуюся открыть свою душу кому-то, кроме родных, любить которых так просто и естественно.

А вдруг красавица и умница Джулия спросила бы свою дочь: «Где твои друзья? Где мальчики, по которым ты вздыхала?

Мужчины, которых ты любила? Скольких людей ты сумела приручить или сделать частью своей жизни?»

«Что бы я ей ответила? – подумала Оливия. – Ни одного. Ни одного».

Внезапно ей стало так грустно, что на глаза навернулись слезы. Она смахнула их и уставилась на посылку.

«Ной, – подумала она. – Он пытается достучаться до меня. Разве не настало время его впустить?»

Оливия вынула из кармана перочинный нож и разрезала узкую ленточку. Потом сделала паузу, растягивая удовольствие. Еще раз подумала о Ное и подняла крышку.

Затем быстро вытащила полистироловые прокладки, бросила их на стол и достала какую-то коробочку. Стекло или фарфор, подумала она. Статуэтка. Ей пришло в голову, что это фигурка сурка. Заранее смеясь, она открыла коробочку.

Смех замер на ее губах, грудь придавило ледяной лавиной паники. Собственное судорожное дыхание отдавалось в мозгу, звенело в ушах. Оливия отбросила фигурку так, словно та была ядовитой змеей, готовой нанести смертельный укус.

И, трепеща всем телом, уставилась на доброе и прекрасное лицо Голубой феи, стоявшей на крышке музыкальной шкатулки.

Глава 24

– Я никогда не хотел быть один. – Сэм взял протянутую Ноем чашку кофе и прищурился на солнце. – Одиночество было для меня наказанием. Неудачей. А вот Джулии оно нравилось. Она часто выбирала уединение. Ей не так хотелось быть на виду, как хотелось мне.

– Хотелось или хочется? – спросил Ной, заставив Сэма улыбнуться.