Ночные кошмары

«Интересно, – подумал Карелла, переступая порог, – что чувствует большая часть черного населения Соединенных Штатов Америки, глядя на телевизионное изображение своих соотечественников? „Боже милостивый, неужели это я“ – так, что ли, они думают? Жители Даймондбека, где первое, что вы видите, входя в квартиру, это голый, на соплях держащийся провод над раковиной, – неужели они верят, что телевизор верно показывает их жизнь? Или считают, что черные, мелькающие на этом маленьком экране, должны символизировать в глазах зрителей надежду на лучшую жизнь? Неужели настанет день, и не о чем им будет заботиться, и они смогут беспечно болтать, вот так же, как эти манекены, которые заходят к ним в квартиру, где течет потолок и будет течь до тех пор, пока они сами его чем-нибудь не заклеят, хоть тысячу раз звони домовладельцу (который был белым) и в отдел здравоохранения муниципалитета (которому до них нет никакого дела)».

Софи Харрис было под пятьдесят. В молодости она, наверное, слыла красоткой – светло-шоколадный цвет кожи, янтарные, как у кошки, глаза, стройная, до сих пор сохранившаяся фигура, хороший рост… но бремя жизни в нетелевизионном мире черных придавило плечи, посеребрило волосы, покрыло морщинами лицо, а звонкий голос превратило в хриплый шепот. А тут еще эта ужасная трагедия. Она сразу же извинилась за то, что неубрано – на взгляд Кареллы и Мейера, квартира сверкала чистотой, – и предложила им чего-нибудь выпить. Виски? Чай? Может, вина: в холодильнике как будто есть немного? Детективы отказались. За окном гостиной, где они устроились, с опаскою поглядывая на протекающий потолок, вспыхивала, освещая ночь, неоновая вывеска бара. Откуда-то донесся звук сирены «скорой помощи» – в этом городе всегда включены сирены.

– Миссис Харрис, – начал Карелла, – нам надо задать вам несколько вопросов, касающихся вашего сына и снохи.

– Да, да, разумеется, если я чем-нибудь могу быть полезна…

Она пыталась изъясняться в манере, к которой прибегают многие черные в разговоре с белыми, особенно, если белые – люди официальные. Вся эта речь чисто фальшь и подделка, которую так хорошо воспроизводят манекены фальшивого телевидения. Телезрителям манекены кажутся живыми. Бог с ней, с этой грязной конурой в Даймондбеке. Вот она – настоящая действительность – на экране. И настоящая семья времен Великой Депрессии – она тоже на экране, а о собственном отце, которому в 1932 году приходилось семью кормить на пять долларов в неделю, можно и забыть. Телевизионные врачи – врачи взаправдашние, и телевизионные полицейские тоже, вообще – все правда, кроме научной фантастики; впрочем, и она более реальна, чем фотографии луны.

Вот так они и сидели. Двое взаправдашних полицейских и одна взаправдашняя черная женщина. Один из полицейских был итальянцем, но грязное пальто не носил, не запинался и не прикидывался немым. Другой полицейский был лыс, но леденцы не сосал, череп до блеска не выбривал и не одевался, как мэр города. А черная женщина не являлась супругой владельца сети прачечных и одета была не так, будто собралась на прием. В присутствии двух белых она ощущала неловкость – пусть даже собственная сноха была белой. А что они полицейские – так от того только страшнее. Все трое сидели действительной и весьма неприятной близости, потому что кто-то действительно убил двоих – мужчину и женщину. Иначе они бы и о существовании друг друга не ведали. Вот что упускает телевидение – случайный характер самой жизни. В мире телевидения все имеет свои причины; свои мотивы. И только полицейские знают, что даже Шерлок Холмс – это полная туфта и что слишком часто нож между лопатками всаживают просто так, безо всякой причины. А здесь они как раз чтобы выяснить – был мотив или не было: ничего удивительного, если и не было.

– Миссис Харрис, – сказал Карелла, – у вашего сына и снохи было много друзей?

– Да, в общем, были. – Снова та же фальшивая речь. Карелла подумал, что она через каждые три фразы будет вставлять слово «вполне» – верное свидетельство того, что человек говорит не на своем обычном языке.

– А вы их знаете?

– Нет, лично не знаю.

– А ваши сын и сноха когда-нибудь кого-нибудь из них ругали?

– Нет, такого мне никогда не приходилось слышать.

– Не знаете, они в последнее время друг с другом…

– По-моему, они вполне ладили.

– Мы стараемся выяснить, нет ли…

– Да, да, конечно, но, видите ли… ведь они были слепыми.

Ну вот опять. Опять не хотят верить, что их убили – ведь они слепые. Слепые, и поэтому их не могли убить, особенно так жестоко и безжалостно. Но ведь это факт.

– Миссис Харрис, – сказал Карелла, – постарайтесь забыть про их слепоту. Я понимаю, трудно поверить, что кому-то могли помешать два безвредных существа…

– И тем не менее, – заметила миссис Харрис.

– Вот именно. И поэтому мы…

– Ясно.

– Кто, миссис Харрис? Как вы думаете, у кого они могли стать на пути?

– Даже представить себе не могу.

– А может, у них у самих возникли какие-нибудь проблемы? Может, Джимми или его жена приходили к вам в последнее время посоветоваться?

– Нет, ничего похожего.