Ночные кошмары

После этого события развивались быстро… Слишком быстро для меня, признаюсь, и, возможно, даже слишком быстро для Холмса. В конце концов, мы родились примерно за полвека до того, как в небо взлетел первый самолет. Мы тогда не были уверены, что автомобиль, недавнее изобретение с нашей точки зрения, был в целом полезным изобретением. И вот теперь коммодор подвел нас к чудовищно большому самолету. Через несколько минут, по его словам, мы окажемся внутри его фюзеляжа и оставим твердую землю.

Пока мы шли к самолеты, его крылья были установлены и закреплены. К тому времени, как мы добрались до летающей машины, его винты уже были раскручены механиками. Двигатели грохотали, а из выхлопных труб вырывалось пламя.

Каковы бы ни были истинные чувства Холмса, он стал серым, однако он не мог подавить своего жгучего любопытства, своей потребности узнать все, что имело отношение к делу. Однако ему пришлось кричать коммодору, чтобы его услышали сквозь рев прогревающихся моторов.

— Адмиралтейство приказало снарядить самолет для вашего использования, — сказал коммодор. Выражение его лица говорило о том, что, по его мнению, мы, должно быть, действительно очень важные персоны, если этот самолет оборудован специально для нас.

— Это прототип модели «Хэндли Пейдж 0/100», — крикнул он. — Первый из «кровавых аэропланов», которым адмиралтейство поручило бомбардировку Германии. Как видите, у него два мотора Rolls-Royce Eagle II, каждый в двести пятьдесят лошадиных сил. Он имеет закрытую каюту для экипажа. Мото гондолы и передняя часть фюзеляжа бронированы, но сейчас броня снята, чтобы придать кораблю большую скорость.

— Что? — воскликнул Холмс. — Броню сняли?

— Да, — подтвердил коммодор. — Для вас это не должно иметь никакого значения. Вы будете в каюте, а она никогда не была бронированной.

Мы с Холмсом переглянулись.

— Для увеличения дальности полета аэроплана были установлены дополнительные бензобаки, — продолжал коммодор. — Они будут как раз перед каютой…

— А если мы разобьемся? — спросил Холмс.

— Пуф! — выдохнул коммодор, улыбаясь. — Никакой боли, дорогой мой. Если удар не убьет вас, то пылающий бензин выжжет легкие и вызовет мгновенную смерть. Единственная трудность заключается в идентификации трупа. Обугленного трупа, знаете ли…

Мы поднялись по маленькой деревянной лестнице и залезли в каюту. Коммодор закрыл люк, тем самым несколько приглушив рев. Он указал на койки, которые были установлены для нашего удобства, и туалет, где находился небольшой умывальник с резервуаром для воды и несколько громкоговорителей, привинченных к палубе[7].

— Прототип этого аэроплана может нести экипаж из четырех человек, — пояснил коммодор. — Здесь, как вы заметили, есть кабина для носового стрелка, а пилот находится в кабине прямо за ним. В задней части самолета есть кабина для другого пулеметчика, а также люк, через который пулемет можно направлять для прикрытия задней части под самолетом. Вы стоите на дверце люка, ведущего в пулеметное гнездо.

Мы с Холмсом заняли свои места, хотя, надеюсь, не слишком поспешно.

Мы подсчитали, что при нынешней нагрузке корабль может лететь со скоростью около 85 миль в час. В идеальных условиях, конечно. Мы решили отказаться от обычного вооружения пулеметами, чтобы облегчить нагрузку. Фактически с этой целью все члены экипажа, кроме пилота и второго пилота, устраняются. Летчик, как мне кажется, прихватил с собой личное оружие: кинжал, несколько пистолетов, карабин и специально сконструированный для воздушного боя пулемет «Шпандау» — трофей, кстати, снятый с «Фоккера», который капитан Вентворт сбил, удачно метнув золотник в голову немецкого пилота. Вентворт также прихватил несколько ящиков ручных гранат и ящик шотландского виски.

Шлюз или люк, или как там еще называют дверь в Королевской военно-морской воздушной службе, открылась, и вошел молодой человек среднего роста, но с очень широкими плечами и узкой талией. Он был красив, а его серо-стальные глаза обладали таким же притягательным взглядом, как у Холмса. И еще в них было что-то странное. Если бы я знал, насколько странное, я бы сошел с самолета в ту же секунду. А Холмс, пожалуй, опередил бы меня.

Пока же он пожал нам руки и сказал несколько слов. Я был поражен, услышав ровный средне-западный американский акцент. Когда Вентворт исчез на корме, Холмс спросил коммодора:

— Почему к нам не приставили британского офицера? Без сомнения, этот доброволец-янки способный молодой человек, но на самом деле…

— Есть только один пилот, который может сравниться с воздушным гением Вентворта. Он американец на службе у русского царя. Русские знают его как Кентова, хотя это и не настоящее его имя. Они обращаются к нему с почтением называя «Черным орлом», французы называют его «Эгль Нуар», а немцы предлагают сто тысяч марок за дер Шварца Адлера, живого или мертвого.

— Он что, негр? — удивился я.