Ночные кошмары и сновидения

Когда он умер, я вернулся в лодку, нашел его револьвер сорок пятого калибра. Он держал его в маленьком рундуке, в водонепроницаемом пакете. Потом я отбуксировал лодку на глубину и затопил. Если б пришлось писать эпитафию на его надгробном камне, я бы написал бы о том, что простофили рождаются каждую минуту. И большинство из них — хорошие ребята… такие, как Барни. Но вместо сочинения эпитафии я начал разыскивать тех, кто замочил его. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы выйти на Кинана и убедиться в том, что Сержант каким-то боком тоже к этому причастен. Настырность — не самая худшая черта характера. Вот я и оказался в гараже Кинана.

В двадцать минут одиннадцатого фары осветили подъездную дорожку, и я присел на пол «импалы». Автомобиль остановился у самых гаражных ворот. По звуку мотора я определил, что это старый «фольксваген». Потом водитель повернул ключ зажигания, открыл дверцу, что-то пробурчав, вылез из маленькой машины. Зажглась лампа на крыльце, открылась входная дверь.

— Сержант! — крикнул Кинан. — Ты припозднился. Заходи, пропустим по стаканчику.

Я еще раньше опустил стекло. А теперь высунул ствол, держа рукоятку обеими руками.

— Не шевелиться!

Сержант уже поднялся на три ступеньки. Кинан, радушный хозяин, вышел на крыльцо, чтобы встретить его и проводить в дом. Их силуэты четко прорисовывались в свете, падающем из двери. Едва ли они видели меня, а вот револьвер, скорее всего, видели. Револьвер крупного калибра.

— Кто ты такой, черт бы тебя побрал? — спросил Кинан.

— Джерри Тарканян, — ответил я. — Только шевельнитесь, и я проделаю в каждом по дыре, через которую можно будет смотреть телевизор.

— Шпана какая-то, — пробурчал Сержант, но не шевельнулся.

— Главное, не дергайтесь, и тогда все будет хорошо, — я открыл дверцу «импалы», осторожно выскользнул из кабины. Сержант посмотрел на меня через плечо, я заметил злой блеск его глаз. Рука ползла к лацкану двубортного пиджака пошива 1943 года.

— Руки вверх, говнюк.

Сержант поднял руки. Кинан успел опередить его.

— А теперь спускайтесь с лестницы. Оба.

Они спустились, и в свете лампы я разглядел их лица. Кинан выглядел испуганным, а Сержант словно слушал лекцию о таинствах буддистской религии «Дзэн» или особенностях технического осмотра мотоцикла. Возможно, именно он уложил Барни.

— Встаньте лицом к стене. Обопритесь об нее руками. Оба.

— Если тебе нужны деньги… — начал Кинан.

Я рассмеялся.

— Я-то собирался для затравки предложить тебе купить бытовую технику с приличной скидкой, а уж потом перейти к деньгам, но ты меня раскусил. Да, мне нужны деньги. Четыреста пятьдесят тысяч долларов. Закопанные на маленьком островке неподалеку от Бар-Харбор. Зовется островок Карменс Фолли.

Кинан дернулся, словно я всадил в него пулю, а вот лицо Сержанта, словно вырубленное из скалы, даже не дрогнуло. Он повернулся и оперся руками на стену, перенеся на них вес своего тела. Кинан последовал его примеру. Первым я обыскал его и нашел револьверчик тридцать второго калибра с трехдюймовым стволом. Не оружие, а игрушка. Из него можно промахнуться, даже приставив дуло к голове. Я бросил его через плечо, услышал, как он стукнулся об один из автомобилей. Сержант приехал без оружия, и я облегченно вздохнул, отступив от него на шаг.

— Мы идем в дом. Ты первый, Кинан, потом Сержант, я — последним. И чтобы никаких фортелей, понятно?

Колонной по одному мы поднялись по ступеням, проследовали на кухню. Большую, безукоризненно чистую, сверкающую кафелем и хромом. Где-то на Среднем Западе их штамповали сотнями и тысячами. Я даже подумал, что на ней обходились без вульгарной ручной уборки. Раз в неделю Кинан просто закрывал дверь, нажимал кнопку и подаваемый из специальных форсунок раствор сам смывал всю накопившуюся грязь.

После кухни наш путь лежал в гостиную, тоже порадовавшую глаз. Декоратор, видать, так и остался большим поклонником Хемингуэя. Камин размерами мог соперничать с кабиной грузового лифта, огромный буфет из тика приковывал взгляд, бар на колесах ощетинился бутылками. Стереосистема выключилась сама.

Я указал револьвером на диван.

— По углам.

Они сели. Кинан — у правого подлокотника, Сержант — у левого. Сержант занимал чуть ли не половину дивана. Сквозь волосы проглядывал старый шрам. Весил он никак не меньше двухсот тридцати футов, и оставалось только удивляться, что человек с внешностью и габаритами Майка Тайсона ездит на «фольксвагене».

Я пододвинул к себе стул, сел на него. положил револьвер на бедро. Кинан уставился на него, как птичка — на змею. Сержант, наоборот, смотрел на меня так, будто он — змея, а я — птичка.

— Что теперь? — спросил он.

— Поговорим о картах и деньгах.

— Я не понимаю, о чем ты толкуешь, — буркнул Сержант. — Но знаю, что маленьким мальчикам нельзя играть с оружием.

— Как нынче поживает Кэппи Макфарленд? — небрежно спросил я.

Сержант не отреагировал, а вот Кинана словно ткнули шилом.

— Он знает! Он знает! — выкрикнул он.

— Заткнись, — осадил его Сержант. — Закрой свою гребаную пасть.

Кинан аж застонал. Такого я и представить себе не мог. Так что мои губы искривились в улыбке.