Ночные костры

Вспотев от напряжения, он ждал, когда ее лоно расслабится вокруг его твердого символа желания. На этот раз он не узнает о ее слезах. Алиса лежала, уткнувшись лицом в его мокрую золотую шевелюру, и плакала от горя, думая о том, что ей предстояло сделать завтра утром.

И скорбела по уходящей ночи, которая будет их последней ночью любви.

— У тебя скоро месячные? — спросил он.

Алиса вытянула мокрое полотенце, которое лежало у нее между ног, густо покраснела и бросила его в холодную ванну, после чего накинула тунику.

— Почему ты спрашиваешь? — раздраженно отозвалась она. — Я что, должна говорить тебе, когда ожидаю месячные, и отчитываться каждый раз, когда они начнутся?

Раймон приподнялся на локте и оглядел мятое льняное покрывало и одежду, разбросанную по всему полу от лежанки до ванны.

— Да, так было бы проще, — сказал он. — У тебя скоро начнутся?

— Нет! — отрезала Алиса.

Голос ее срывался, а уголки глаз порозовели, как будто она плакала.

И она действительно плакала, Раймон был в этом уверен. В разгар страсти — пока он пытался, призвав на помощь остатки своего самообладания, замедлить движения жены, чтобы их близость не причинила ей боли, — она рыдала у него на груди.

Они достигли высшего удовольствия в той же позе, в какой и начали: Алиса сидела на широко раздвинутых ногах Раймона, а он опирался спиной на тяжелую деревянную скамью, прижимая к своей груди стройное тело Алисы. Не вынимая из нее своего пульсирующего жезла, Раймон отнес жену на кровать и бережно уложил ее рядом с собой. Она заснула, переплетясь с ним ногами, а он еще долго разглядывал ее спящее лицо и смахивал со щек соленые слезинки.

В последние две ночи Алиса смотрела на него с невинным удивлением, говорившим о том, что она впервые открывает для себя радости страсти. Радости, которых не знала с первым любовником. Раймон готов был поспорить на все свои земли, что это так. Он считал себя достаточно искушенным в вопросах любовной игры и не сомневался: в минуты их близости его жена не вспоминала о своем первом любовнике. Почему же тогда она плакала? Алиса утверждала, что их долгое соитие не причинило ей боли, и он ей верил: его убеждали в этом и ее слова, и его собственный опыт.

Значит, все дело в месячных.

Четыре года назад, еще до Палестины, брат Иво рассказывал ему про странные перепады женского настроения. После пяти месяцев супружеской жизни Иво вдруг стал допоздна засиживаться в главном зале — иногда по три-четыре ночи кряду. Он пил много бренди и уходил в спальню только тогда, когда укладывались спать все его собутыльники. Однажды ночью он сказал Раймону, что узнал про женщин одну любопытную вещь, которую ни один из двух братьев не смог узнать за все годы их веселых холостяцких похождений с деревенскими девушками. Уговорив младшего брата поставить свою новую рубаху против его золотой монеты, Иво поспорил с Раймоном, утверждая, что в женском поведении есть нечто такое, о чем не ведает Раймон Фортебрас, а потом рассказал о слезливых приступах гнева, которые случались у его молодой жены, если разозлить ее перед началом месячных.

— Ты что, не слышал ее криков? — спросил Иво. — Один день она рвет и мечет, другой рыдает. Успокаивать бесполезно — мои слова только еще больше ее заводят. Но когда месячные проходят, — добавил он, — она опять становится милой и ласковой женщиной, на которой я женился.

— Ты проспорил, — заявил Раймон. — Это личные причуды твоей жены, ко всем женщинам они не относятся.

Иво вздохнул:

— Наш отец сказал мне, что я заметил бы то же самое в поведении любой деревенской девушки, если бы жил с ней под одной крышей. По его словам, когда наши любовницы не в духе, они не разрешают нам к ним приходить, поэтому мы ни о чем не подозреваем. А с женой каждую ночь ложишься в одну постель и волей-неволей узнаешь такие вещи.

Раймон хмуро смотрел в свой кубок, пытаясь припомнить, когда в последний раз вдовая Херлисса отказала ему в близости.

— Ты серьезно? Отец сказал, что это правда?

— Клянусь, Раймон.

Раймон пожал плечами и стянул через голову рубаху.

— Ты выиграл, — сказал он, протягивая ее брату. — Но надеюсь, мне никогда не придется на собственном опыте убедиться в твоей правоте.

Алиса проснулась. Муж смотрел ей в лицо с кривой улыбкой и бормотал что-то насчет спора.

— Кто такой Иво? — спросила она. Улыбка его стала шире.

— Мой брат, — ответил он, — мой мудрый брат Иво. Они лежали на боку, лицом друг к другу. Его мужской орган становился все больше, а пульсация перерастала в слабое движение, отдававшееся в их телах.

С каждым медленным толчком Раймона Алиса подходила все ближе к экстазу. Наконец она напряглась и выкрикнула слова мольбы в его сильное предплечье.

— Не сейчас, — прошептал он. — Так приятно, Алиса. Не торопись, и мы сможем делать это до рассвета.

— Сейчас! — крикнула она и оттолкнула руку, которая держала ее в неподвижности.

— Ты можешь потерпеть? Еще немного… — Он осекся. Алиса не желала ждать.

Он охнул и подмял ее под себя, углубившись в нее одним мощным толчком, который бросил их в пучину неистового блаженства.

Глава 10