Ночные легенды

На этот раз звук донесся отчетливей: суетливое шуршание с потрескиванием обломанных веток, лиственный шелест подлеска; шум ослабевал, удаляясь, как будто тот, кто его производил, сейчас воровато юркнул в темную окраину леса. Бросаться следом Эсквит и не подумал. Вместо этого он вернулся в машину, сел на сиденье и протянул руку к ключу зажигания, чтобы снова пуститься в дорогу.

Ключей на месте не было. Эсквит поискал на коврике, опустошил бардачок, дважды охлопал себя по карманам. Снова вылез под дождь и попрыгал в надежде, что где-то в одежде обнадеживающе звякнет металл, но все напрасно. Тогда он двинулся в обход машины и, расширяя радиус поиска, обошел ее несколько раз – тоже безрезультатно. Тревога неодолимо росла. Он с досадливым ревом шлепнул ладонями по капоту и, горестно опершись лицом на руки, застыл, позволяя дождю беспрепятственно долбить по своей лысеющей макушке, словно в наказание за свою глупость и опрометчивость. Так он какое-то время стоял, пока до слуха вновь не донесся шум в кустах; в лиственной гуще явно кто-то был. На минуту гнев в Эсквите пересилил опасливость, и он ударился в крик:

– Да черт бы тебя подрал, поганец! А ну верни ключи! Я знаю, они у тебя, и вижу, как ты там прячешься! А ну быстро подошел и вернул!

Ответа не последовало. Эсквит, вспомнив пословицу насчет того, что мухи ловятся на мед, а не на уксус, смягчил себя и заговорил уже по-иному, миролюбивей.

– Послушай, – сказал он просительно, – если я тебя невзначай задел, то извини. Не хотел. Ну хочешь, я подкину тебя до ближайшей больницы? С удовольствием. Только мне для этого нужны мои ключи. А иначе мы оба тут зависнем, и пользы от этого ни тебе, ни мне, верно?

Он притих в ожидании, но ответа все не было. А затем он услышал характерное позвякивание, как будто кто-то нарочно подбрасывал на ладони его ключи. Кто-то, лежа в темноте, над ним насмехался, разыгрывал. Пока он, Эсквит, беспокоился об участи того сволочуги, тот тип (нет никакого сомнения, что это именно человек: сбитые машинами кролики, полевки и крысы не уползают в кусты, а потом не делают за машиной круг, чтобы в отместку стибрить ключи от зажигания) специально подстроил, чтобы он вот так вляпался на окольной дороге, да еще под проливным дождем. Может, он действует не один. А хоть бы и один, то все равно это подло. При этом он вполне себе сметлив, только, судя по запаху, идущему у Эсквита от пальцев, не пышет здоровьем. Вот мы сейчас его и подлечим, по полной.

– Ну, гад, погоди! – исчерпав запас терпения, прорычал Эсквит.

С этими словами он кинулся к машине, нагнулся к водительскому сиденью и, потянув за рычажок, открыл багажник. Там он достал из сумки свою любимую клюшку для гольфа и двинулся к кустам.

– Эй, ты, слушай сюда, – сказал он решительно. – Я извинился за то, что произошло? Извинился. Предложил тебе помощь? Предложил. А теперь мне нужны мои ключи. Давай их сюда.

Ключи вылетели из-за кустов и приземлились на траву у края дороги. Облегчение нахлынуло такое, что в голову вступило. Эсквит неторопливо к ним приблизился, клюшку для гольфа по-прежнему сжимая в руке. Не отрывая глаз от пятачка земли, травы и листьев, он потянулся к связке.

Ключи пошевелились. Секунду Эсквит не мог поверить глазам: они подпрыгнули, словно у них была какая-то своя, обособленная жизнь. Он сделал попытку снова их схватить, но они опять его опередили, и теперь стала видна тонкая паутинка, обмотанная вокруг их колечка. Эсквит дернулся еще раз, но они уже исчезали обратно в кусты. Блеснул напоследок влажный металл, и ключи скрылись из виду.

Эсквит машинально двинулся следом. Ветви цеплялись за одежду и хлестали по лицу, но он все равно продирался, рассекая подлесок клюшкой, пока тот не раздвинулся и Эсквит не оказался в доподлинной чащобе, обступившей дорогу с обеих сторон. Палая листва мешалась с густыми папоротниками, а ноги запинались о камни, скрытые в буро-зеленой массе. Дождь здесь был не такой плотный: дырявая лесная кровля давала от него некоторое прибежище. От шлепающихся среди растительности капель здесь всюду шло движение, как будто дерева тряслись в страхе от того, что может вскоре произойти. Впереди было видно упруго дрожащее молодое деревце; его как будто только что, проходя, затронуло крупное тело. Эсквит отер лицо рукавом, прочищая глаза. Всплеск адреналина шел на убыль, и постепенно начинало ощущаться шевеление страха. В принципе, можно было вернуться на дорогу, запереть изнутри двери и дожидаться, когда проедет какой-нибудь другой автомобиль. Но за последний десяток миль он не встретил ни одной машины, времени было изрядно за полночь, а сам он находился фактически в незнакомом краю. Кто знает, как долго придется ждать, сидя в машине, среди сырости, с запертыми дверями и смотреть, смотреть на обочину и деревья у дороги, боясь заснуть: вдруг он проснется от тихого стука в окно, повернется и увидит…