Ночные любимцы

— Лена, правда — страшная, а ложь — отвратительная. Идите выспитесь, напейтесь кофе, я надеюсь услышать про Ганса в Пальмире вместе с вами. Если на то пошло, вам не следовало лезть в чужие тайны. А коли так поступили, платите. Человек платит за все. Придется забыть о правде и терпеть.

Польский сад приветствовал меня сиренью.

Я только что рассталась с ангелом, велевшим мне забыть о правде. Комедия дель арте закончилась, мне предстояло жить по системе Станиславского. Идиллия растворилась, компания распалась.

Впрочем, за Шиншиллу я порадовалась. Впрочем, какое было мне дело до того, что Хозяина принесло из восемнадцатого столетия? И у меня теперь был знакомый ангел-хранитель. Не так и плохо. Мужайся, медхен.

День, независимо от внешних событий, посвящен был внутреннему монологу — или диалогу: я уговаривала себя, в глубине души чувствуя, что уже уговорила.

У каждого, думала я, карнавал на особицу: я надела чужую маску, они сняли свои. Хотя кто их разберет, может, для кого-то из них ночная роль естественней дневной, а дневная вынужденная? Действительность, время, окружение провоцируют человека на определенные поступки, на форму поведения, мало у кого настолько велик запас упрямства и душевного здоровья или личных черт и сопротивляемости, чтобы идти своей дорогой, не плясать в чужих пьесах под дудку чужого дяди-режиссера. Да и не всякий поначалу ощущает принуждение.

Однако мне жалко было прежних своих чувств по поводу ночной компании в доме Хозяина, а новых чувств у меня пока не было, они смутным туманом окружали меня, заволакивая испарениями даль; в некотором роде я присутствовала, то есть участвовала, в сотворении мира. Пузыри земли. Гейзеры. Болота. Хвощи. Папоротники. Лава. Драконы и динозавры.

Я думала о Хозяине, сменившем в видении моем костюм, а в остальном оставшемся собою. Неужели, думала я, сменить век — всего-навсего поменять одежду? Позже я много раз вспоминала Хозяина. Именно в те утра, когда меня охватывала лень, когда попадала я в самую сердцевину ее дивного оцепенения, в омут созерцательного застывания существа типа медузы, превращаясь в орган сто шестого, никак не именующегося, не имеющего ни смысла, ни цели, чувства, именно в утра лени меня навязчиво преследовал его образ. Вот идет он по набережной, рука в кармане, усмехаясь. Я ничего о нем не знала, но и ведала нечто, я подстерегала его, как птичку (как если бы мышка подстерегала… ну, хоть грифа!), подглядывала, подслушивала, письма и дневник его читала. Зачем? В итоге я его сочинила, сочинила на свой лад, его придумывали все, он был непостижим. Сочинение мое все время дрейфовало, смещалось, меняло координаты, перемарывалось, превращалось в прямо противоположный протейский текст.

К вечеру подивилась я собственной гибкости, готовности смотреть на людей сквозь пальцы, способности легко и равнодушно принимать недопустимые вещи; неужели это я, такая, как мне казалось, цельная натура с непоколебимыми принципами? Интересно, думала я, а знает ли подноготную своих гостей Хозяин? Или у нас у всех в равной мере имеется жилка артистическая, тяга подспудная к художественной самодеятельности? Художественной самодеятельности, как выражался Николай Николаевич? И еще интересно, думала я, всякий ли человек такой враль или только советский?

По дороге успела я, вовсе уж некстати, поразмыслить о том, что ведь мы зовем его Хозяином; только ли потому, что собираемся в его квартире? Роль хозяина и роль гостя — штуки разные, если не полярные. Хозяин — создание с ответственностью, ему надо гостей принять и накормить, да при том не упустить из рук бразды хозяйственные, ну, овин, амбар, свиньи, отара овец, арык, хурджум; а гость — тварь легкомысленная, одна у него обязанность — вести себя прилично, этикет блюсти, мерсикнуть вовремя, не дать под зад хозяйской собаке, не спереть понравившуюся безделушку, не шарить по чужим тайникам, не щипать хозяйскую жену и не оскорблять почитаемых в доме святынь и житейских правил. Путешественники, думала я, гости заезжие с острова Гурмыза, все лентяи и любители безответственного жития, за которым готовы тащиться хоть на край света, претерпевая дорожные неудобства, только бы пол не мести, крышу не чинить да огород не копать. Даже и в отпуск люди ездят за этим.

Белая ночь освоила воду Фонтанки и высвечивала фасады потускневших особняков фосфорическим нутряным светом; я подошла к дому Хозяина, изрядно опаздывая по отношению ко всем прошлым приходам. Они уже отыграли в свою канасту. Полагаю, ждали меня, Сандро медлил; кем бы они ни были, они очень обрадовались моему приходу; это растрогало меня, и я пила чай с мятой, смягчившись и слушая очередную историю про обрусевшего немца, загремевшего ненароком в халифат либо эмират.