Ночные откровения

– Я назначу щедрое содержание. У тебя будет достаточно средств, чтобы свободно и безбедно жить, где пожелаешь – хотя бы и на Капри.

– Но аннулирование невозможно, – возразила жена, и сознание Вира содрогнулось от искреннего, почти наивного замешательства в ее голосе. – Раз брак был скреплен физической близостью, это незаконно.

– При достаточном количестве денег и адвокатов это не только возможно, но и регулярно достигается.

– Но… но нам придется лгать!

Элиссанда была до такой степени ошеломлена, что Вир впервые допустил, что его жена не настолько искушенная в этой жизни, как он думал. Что она действительно полагала их брак благом.

– Не вижу в этом проблемы – мы оба замечательно лжем.

Она подняла глаза на лазурный квадрат неба над их головами, очерченный полуразрушенными стенами башни.

– И у тебя с самого начала было такое намерение?

– Да.

Маленькая рука вцепилась в юбку, плечи напряженно ссутулились. Тянущая боль в сердце Вира сменилась острой.

– Я хочу вернуть свою свободу, – намеренно жестоко отрубил он. – Тебе это должно быть понятно.

Сравнение их брака с ее заточением возымело желаемый эффект. Горестное недоумение в глазах Элиссанды сменилось мрачным раздражением. Взгляд посуровел.

– Выходит, это сделка, – бросила она. – Ты платишь мне деньги за свою свободу.

– Да.

– Верно ли будет предположить, что из-за событий минувшей ночи твоя свобода сегодня стоит дороже, чем вчера?

– Возможно.

– Выходит, я шлюха в собственном браке.

Ее слова били прямо в солнечное сплетение.

– Я расплачиваюсь за утрату самоконтроля.

– Надо же, лорд Вир, что ж вы до сих пор молчали? – язвительно поинтересовалась жена. – Пойми я раньше, что чем чаще вы теряете над собой контроль, тем больше дохода это мне принесет, я бы соблазняла вас дни напролет.

– Скажи спасибо, что у меня хватает совести возместить пользование твоим телом. И что я согласен скрывать то, как ты меня подловила – и как собиралась подловить Фредди.

Элиссанда передернулась, словно от удара. От его бездушной жестокости у нее перехватило дыхание: поступок, порожденный ее совершеннейшим отчаянием, муж использует, как оправдание своему ледяному эгоизму.

Сделав глубокий вдох, женщина медленно выдохнула.

– Я никогда не считала себя такой уж желанной наградой, – произнесла она. – А вот тебя считала. Мне казалось, скрывающийся под маской идиота мужчина будет замечательным. Я думала, он поймет, что значит постоянно играть какую-то роль. И полагала, что он хоть немного посочувствует мне – ведь так жить непросто. Я ошибалась: как идиот ты оказался гораздо лучшим человеком. Глупец был милым, добрым и порядочным. Жаль, что я не оценила его по достоинству, имея такую возможность.

«Вот видишь», – подумал маркиз. Именно поэтому ему нужна спутница, похожая на мед с молоком: та никогда бы не поняла, что Вир не милый, не добрый и не всегда безоговорочно порядочный человек, и любила бы его – нежно, слепо, беспрекословно.

Это был такой же воздушный замок, как мечты Элиссанды о диком и пустынном Капри. Как и жена, в самые черные дни маркиз цеплялся за неправдоподобный образ собственного рая. Но, в отличие от нее, Вир был не готов отказаться от фантазий, поддерживавших его многие годы. Отказаться ради женщины, которую не хотел любить, если только не был пьян, одинок или по другой причине не способен владеть собой.

Глава 18

Ноги у Элиссанды налились тяжестью, ступни горели, а руки чесались надавать негодяю пощечин. Какой-то отрезок долгого пути домой она шагала впереди маркиза, пока не свернула не туда, и ему пришлось окликать жену. После этого она пошла так, чтобы отслеживать мужа боковым зрением, все сильнее распаляясь от его молчания.

Почему она поверила, что сможет обрести покой и безопасность с этим, ведущим двойную жизнь, мужчиной? Ни один нормальный человек не выберет такую стезю по доброй воле. Поразмысли Элиссанда как следует, она бы сообразила, что под личиной идиота выступает некто столь же скрытный и душевно ущербный, как и она сама.

Вот ведь дура!

За пеленою злости маркиза даже не заметила бежавшего к ним лакея, пока тот не остановился, а затем не засеменил рядом.

– Милорд, миледи, миссис Дуглас уехала!

В сказанном не было ни малейшего смысла. Элиссанда провела рукою по глазам.

– Повторите.

– Миссис Дуглас… она уехала!

– Куда?

– На станцию Пентон, мэм.

Но с какой стати тете отправляться на станцию? Ей не к кому ехать, тем более на поезде.

– А где миссис Грин? – сиделка, несомненно, подтвердит, что слуга бредит.

Тут подоспела и миссис Грин с раскрасневшимся лицом и одичалыми глазами:

– Мэм, миссис Дуглас уехала одна!

Элиссанда зашагала быстрее. Наверняка к тому времени, как она зайдет в тетину спальню, Рейчел уже будет у себя – целая и невредимая.

– А почему вы не сопровождали ее?

– Утром мы прогуливались по саду. А потом больная сказала, что хочет отдохнуть. Она неважно выглядела, поэтому я отвела ее наверх и уложила. Через час захожу, а в комнате пусто!

– Откуда же вы взяли, что тетя уехала на станцию?

– Так Питерс говорит.

 Питерс, их кучер, уже тоже пристроился рядом.