Ночные проповеди

– Ну, в общем, так. Потому я и не хотел рассказывать полиции. Мне-то скрывать нечего, но не хочется ставить под удар невинных, э-э-э, людей.

– А откуда ты знаешь, что они невинны?

– Я знаю их достаточно, чтобы быть уверенным.

– Они в Шотландии?

– Некоторые.

– Так про них я и говорю, – указала Джессика. – Как долго ты был в Шотландии?

– Около недели.

– И за неделю ты узнал их достаточно хорошо, чтобы увериться в их непричастности к делам Хардкасла?

– С тех пор я узнал их лучше.

– Как?

– Я, э-э, регулярно контактирую с ними.

– О да. Замечательно. Ты знал их неделю, а потом вы перезванивались. И ты уверен в их невиновности. Так почему не связаться с полицией и не рассказать про них? Поверь мне, Джон-Джон, копы их очень скоро отыщут. И, разумеется, найдут тебя. И гораздо лучше прийти к полиции прежде, чем она придет к тебе.

– Да не могу я! – закричал Кэмпбелл.

– Почему?

– Потому что… – Он замолчал, затем вздохнул. – Послушайте, я свяжусь с ними и попробую уговорить их. Может, они сами позвонят в полицию насчет их, э-э, связи с Орром… то есть с Хардкаслом. Хорошо?

– Когда?

– Не прямо сейчас. Сейчас ведь у вас там воскресенье, а они не отвечают на звонки по воскресеньям. Так что через несколько часов. По вашему времени это будет завтра рано утром.

– Договорились. Я узнаю, поговорил ты с ними или нет. Так что не пытайся увильнуть.

– Как вы узнаете?

– А вот этого я тебе сказать не могу. Придется поверить.

– Ха!

– Кстати, кто эти люди?

– Всего лишь небольшая церковь.

– У этой небольшой церкви есть имя?

– Свободная конгрегация Западного Лотиана, – ответил Кэмпбелл без запинки.

– Подожди-ка, – попросила Джессика, запуская поиск. – Хм, про нее ничего в сети нет.

– Они не присутствуют в сети.

– А-а. И почему?

– Чтобы не скомпрометировать себя.

– То есть не выдать?

– Нет! Не скомпрометировать духовно. То есть осквернить. Они не против новых технологий и всякого такого. Это просто… послушайте, вам, может быть, трудно понять, но оно станет яснее, если… в общем, если посмотрите на христианские Интернет-сайты, даже баптистские… некоторые, конечно, хорошие, там есть классические пуританские тексты, но подавляющее большинство просто дурят людям голову. Свободная конгрегация не хочет быть частью этого хаоса. Ее голос потеряется в шуме.

– Кажется, понимаю, – сказала Джессика уже более дружелюбным тоном. – Но если ты хочешь, чтобы я поверила, назови мне имя, хотя бы одно. Чтобы я могла увидеть его в сети и проверить, если придется.

– Хорошо. Но только если ты согласишься подождать до завтрашнего утра с любыми… э-э, проверками.

– Договорились.

– Джон Ливингстон. Он есть в сети как глава инженерной компании.

Джессика снова запустила поиск.

– Нашла! Ладно, Джон-Джон. Еще свяжемся.

– В этом я не сомневаюсь. Джессика хихикнула.

– В прошлом августе ты поскромничал насчет своих талантов. Светский проповедник. Ни слова не обронил про то, что занимаешься роботами. И работаешь на сам Институт Бытия! Уверена, работа очень престижная.

– Думайте как вам угодно, – угрюмо сказал Кэмпбелл.

– О да, я думаю. Да, если уж говорить про бытие, вот тебе пара строчек из Книги Бытия, чтобы поразмыслить. Первая – глава 11, стих 31. Про Ур Халдейский, если помнишь. Вторая – из главы 36, стих 31. Прочитай, а потом загляни в Первую книгу Паралипоменон, глава 1, стих 43. Глянешь?

– Да, но…

– Отлично! Приятного дня! Она оборвала связь.

Кэмпбелл стоял за дальним углом туристического центра, чувствуя, как горят щеки, а грудь покрылась холодным потом. Гадкое, липкое ощущение: поймали, схватили, ощупывают. Такое дважды случилось в «Карфагене» – когда заговорила Джессика и когда у выхода он узнал Орра.

Воистину, грех ваш настигнет вас.

Джон шагнул к стене, уперся ладонями в доски, прижался лбом к прохладному стеклу. На мгновение захотелось опустить голову, выблевать все съеденное накануне на грубый щебень под ногами.