Ночные снайперы

— Мой вопрос вызван не праздным любопытством, — заявила она. — Если преступника в ближайшее время не найдут, нашу школу ожидают большие перемены. Совсем не лучшего свойства. Вы просто представить себе не можете, что у нас сейчас творится.

— Илона Олеговна сама ведет следствие? — улыбнулся Мелешко.

— Так она это называет, — сказала Марина Ивановна. — Но по существу, то, что она творит, не поддается никаким определениям. Она обвиняет в случившемся и учеников, и учителей, и родителей. Ей кажется, что в школе зреет заговор против нее. Это просто… мания какая-то. Сотрудникам милиции, которые занимаются этим делом, она не доверяет — считает, что те отлынивают от работы. Она уволила двух учителей, которых подозревала в том, что те покрывают детей. Каждое утро проводятся настоящие обыски учащихся. Проверяются сумки, портфели, одежда. В таких условиях ребята не могут нормально учиться, а педагоги — преподавать. Младших Обрезковых — главных ее подозреваемых — она просто затерроризировала. Они перестали ходить в школу. И можно догадаться, где они теперь проводят время. На улице! Потому что дома у них не лучшая атмосфера. Школа для них была единственным местом, где они чувствовали себя более или менее комфортно. Андрей Евгеньевич, я вас прошу!.. Объясните ей, что наши дети не виноваты. И тем более не виноваты учителя и родители. Ведь у вас наверняка есть какие-то версии.

— Марина Ивановна, — вздохнул Мелешко. — Я почти уверен, что ни учащиеся вашей школы, ни тем более учителя, к преступлению не имеют никакого отношения. Но я не уверен, что смогу успокоить Майскую. Может быть, вам следует собрать педагогический совет и откровенно поговорить с ней? Объяснить, что ее действия не способствуют успешному процессу обучения, ну или что-то в этом роде… Иногда коллектив может на многое повлиять. Сходите, в конце концов, в РУНО.

— РУНО за Майскую горой, — покачала головой Марина Ивановна. — А коллектив… Коллектив еще не готов противостоять директору. И знаете, что самое страшное? И среди детей, и среди взрослых гуляют идеи о том, что неплохо бы повторить ту дурацкую акцию. Я просто не знаю, что делать! Мне кажется, что в один прекрасный день дети станут громить кабинеты. Кто бы мог подумать, что чей-то идиотский поступок может вызвать такие последствия!

— Я позвоню Майской, — сказал Мелешко. — Скажу, что следствие располагает сведениями о том, что ваши учащиеся ни при чем. Но не думаю, что после этого вам будет легче. Дело не в глупом выстреле. Проблема заключена в самой Майской.

— Да-да… — Марина Ивановна быстро закивала. — Я понимаю. Но ваши слова смогут хоть немного ее успокоить. В противном случае, страшно подумать, что произойдет!

«Интересно, думал ли горе-снайпер, что его шалости вызовут цепную реакцию? Что будут страдать не только жертвы, но и окружающие их люди? — размышлял Мелешко после ухода учительницы. — И как в этом случае квалифицировать его деяния? Только ли как мелкое хулиганство?»

6. А шарик летит…

1

Главное городское управление внутренних дел трясло. За последние две недели произошло еще четыре преступления, осуществленных снайпером-пейнтболистом. Генерал не успевал собирать совещания. Близились рождественско-новогодние праздники. Народ вот-вот начнет баловаться петардами различных систем. Кто знает, может быть, и этот маньяк перейдет на более опасное оружие и станет стрелять в честных граждан фейерверками из ракетниц? На дело были брошены самые лучшие эксперты, привлечены специалисты. Они произвели несколько десятков следственных экспериментов и все больше склонялись к мысли, что преступник стрелял все-таки из самых современных видов маркеров, а именно: из системы «Ангел» или из системы «Шокер». Другие модели на дальнее расстояние били непредсказуемо.

Оперативники выяснили, кто за последние три года покупал подобное пейнтбольное оружие. Оказалось, немногие. В основном, их приобретали клубы. Находились и отдельные покупатели, зарегистрированные в спортивных магазинах города (маркеры, как и арбалеты и прочие рогатки продавались исключительно по предъявлении документов). К счастью, этих самых отдельных покупателей было наперечет. Все они слыли людьми уважаемыми, поигрывавшими в пейнтбольных клубах изредка, на досуге и, по-видимому, считавшими ниже своего достоинства брать маркеры напрокат. Подозревать их в преступном умысле было невозможно. Не стали бы они стрелять в слесаря-сантехника шестого разряда. И в директора школы, наверное, тоже. Значит, сделали вывод оперативники, оружие для преступлений, совершавшихся по четвергам и пятницам, изымалось на время все же в клубах. А к имуществу клуба имеет доступ не такое уж большое количество людей. Директор. Завхоз или начальник арсенала. А больше никто не имеет этого доступа. И что же из этого следует? Что преступник относится к верхушке пейнтбольной элиты?