Ночные стрекозлы

На то, как Тая полезла в сумку за кошельком и с каким видом принялась отсчитывать деньги, лучше было не смотреть. Мучительно отрывала она от сердца три сотни, ну просто капала из сердца кровь! Меня, в принципе, тоже жаба придавила, но я крепилась, не хотелось, чтобы эта ювелирная витрина помимо неприветливого равнодушия обдавала нас еще и презреньем. Отдав деньги, Тая взяла меню и углубилась в изучение ассортимента, демонстративно игнорирую официантку. Не особо расстроившись по этому поводу, она отчалила от нашего стола, а я поинтересовалась насчет ценовой политики данного заведения.

– Пара коктейлей и салатиков нас не разорит, – заявила подруга. – Или хряпнем чего-нибудь покрепче?

– Лучше наоборот, а то забудем, зачем сюда пришли. Вино там есть?

– Да, но всё бутылками, стаканами не разливают.

– Тогда давай коктейли.

– Сейчас выберу подешевле и повкуснее. Вот смотри, коктейльчик называется «Колесо обозрения», стоит восемьдесят рэ, по-моему, заманчиво.

– И это дешево?

– Дешевле только «Ёрш».

– А там не указано, чего туда намешали?

– Нет, только название и цена.

– Ладно, давай пройдемся по «Колесу». А что с салатами?

– Сейчас… сейчас… ну и обозвали они свои салаты, смех и грех! «Шаловливая курочка», «Бойкий поросенок», «Страстный сырный», «Овощной экстаз», «Розовые грезы»…

– А что почем?

– В среднем все от ста двадцати до двухсот.

– Давай особо не кудрявиться, а то мигом все деньги спустим.

– А никто и не собирался. Так что ты будешь?

– А там не написано, из чего салаты?

– Нет.

– Ладно, возьмем наугад… Значит так, мне «Розовые слюни»…

– «Грезы»! – хохотнула Тая. – «Розовые грезы», а не слюни! Что еще?

– И «Шаловливую курочку».

– Все?

– Ага, хватит для начала. А ты что возьмешь?

– «Бойкого поросенка» и «Страстный сырный». Так, где эта тетя-лошадь? – Тайка завертела головой. – Официантка! Девушка! Подойдите к нам!

Не шибко торопясь, она подрулила к нам, приняла заказ и так же неторопливо отчалила. А мы принялись глазеть на публику, стараясь не слишком пристально вглядываться в лица, дабы не спровоцировать приятных знакомств, от которых сложно будет отвязаться. Ведь мы, можно сказать, на работе. Практически при исполнении. Играла развеселая попсятина, публика выглядела вполне прилично, может потому, что еще не сильно напились. Особого молодняка не просматривалось, пара-тройка столиков с компашками лет по двадцать пять, остальные от тридцатника и выше. Почему-то женщины выглядели и вели себя хуже мужчин. Если дядьки спокойно пили-ели-курили-общались, то тетки практически поголовно ржали на весь бар, размахивали руками, роняли стаканы, а парочка основательно поддатых юных леди вообще пыталась танцевать в тесноте между столами. Никого, кто мог бы нас заинтересовать, пока не наблюдалось.

– Как звали сестру Анжелики, которая здесь танцевала? – спросила я Тайку. Вспомнить хотелось, но никак не получалось.

– Кристина.

– Ах, да, Кристина. А фамилия?

– А она ее разве называла?

– Да, называла.

Тая погрузилась в воспоминанья, но тут попса заткнулась, в зале погас свет, над сценой зажглись разноцветные фонари и завертелся шар, облепленный зеркальными кусочками. Что ж, имело смысл подготовиться к просмотру шоу. Мы развернули стулья и уселись лицом к сцене. Зазвучал уже основательно поднадоевший хит Тони Брэкстон о разбитом сердце, из-за оформленных блестящей белой мишурой кулис показалась высокая девушка в длинном, расшитом красными блесками платье, у девушки были длинные белые волосы с ядовито-малиновыми прядями и прозрачные босоножки на немыслимой платформе и каблуках. Я в такой обуви даже стоять бы не смогла, а эта героическая особа собиралась танцевать… Официантка доставила наш заказ, но мы решили отложить дегустацию, дабы ничего не пропустить, да и жевать прямо перед танцовщицей как-то стеснялись. Появление красно-белой девицы публика встретила жидкими хлопками, не особо видать еще разогрелись. Так как сидели мы практически у сцены, я имела возможность рассмотреть и толстый слой макияжа, и накладные ресницы, делавшие глаза огромными. Она начала извиваться, покачивая бедрами и принимая томные позы. Народ продолжал пить, есть и общаться, не особо-то обращая внимание на ее телодвижения. Вдоволь натанцевавшись, девушка незаметно коснулась каких-то невидимых застежек и платье упало к ее ногам, выставляя на всеобщее обозрение черное белье и чулки с подтяжками… пардон, с подвязками… ну, в общем с такими штучками, соединяющими трусы и чулки. Выгибаясь в разные стороны, девушка, направилась к шесту и подпрыгнула вверх, хватаясь за него руками, чтобы прокрутиться в воздухе, но вдруг ее ладони скользнули вниз и девушка грохнулась на сцену. И грохнулась весьма неудачно – ее лицо исказилось от боли и злости, и до наших с Тайкой ушей донеслась ее фраза:

– Вот сука! Тварь! Ну, с-с-су-у-ка!