Ночные существа

Поняв чего я хочу, мой собеседник принялся послушно выкладывать трагическую историю. Выслушав ее, я узнал море интересных фактов. Оказалось, что дочь Сергея Соколова не его кровная. Это не было тайной. Дело в том, что мать ребенка, молодую восемнадцатилетнюю Дарью обесчестил какой-то парень. Когда Сергей узнал об этом, нашел мерзавца и наказал, но сделал это как бы случайно. В суде признали убийство по неосторожности и дали ему пять лет. Когда Соколов освободился, Даши уже не было в живых. После надругательства она забеременела. Оказалось, что родив ребенка, Даша не смогла смириться с той участью, которую ей пришлось испытать и покончила с собой, спрыгнув с пятого этажа. Этой высоты хватило чтобы от молодой женщины осталось большое красное пятно на асфальте. Опекуном новорожденной девочки стала бабушка ребенка по отцовской линии. После выхода из мест лишения свободы, Соколов не торопился принимать участие в воспитании девочки, или хотя-бы помочь своей матери в этом. Вместо этого мужчина стал много выпивать. Вынес из дома все ценные вещи. Так заказать, заливал алкоголем свое бессмертное горе. Даша была дорога Сергею, и он ее очень любил. Он не раз говорил другу Валентину о своих снах, в которых его посещает дорогая Дашенька и зовет с собой.

– А ведь девчонка была молодая совсем, восемнадцать лет всего, – добавил Валентин Михайлович, направив задумчивый взгляд в пол.

– Они были женаты?

– Да, были. Соколов старше Дашки своей на десять лет был. Но как говорят, любви все возрасты покорны.

Спустя полгода, после освобождения Соколова, его мать получила инфаркт, которому старательно поспособствовал горем убитый сынок, неблагодарный эгоист. В итоге, девочка лишилась бабушки, которая умерла прямо дома, так как некому было вызвать скорую. Пятилетнего ребенка отправили в детский дом. На то время Соколов уже был лишен родительских прав. И все закончилось тем, что единственному родному человеку, на земле оставшемуся, маленькая девочка была не нужна. Что говорить, не осталось в мире человека, которого ребенок вообще хоть как-то волновал.

– В каком детдоме находиться девочка?

– Понятия не имею, – пожал плечами Валентин Михайлович. – Ее забрали больше трех лет назад, как раз когда бабка померла.

Глядя на своего собеседника, я проникся неприязнью и даже ненавистью к нему и к отцу девочки. Это равнодушие, это себялюбие просто выводило из себя. Этим пустоголовым алкоголикам просто наплевать на всех кроме себя. Но того уже нет в живых, он ответил за свое поведение. Вот теперь я ни капли не жалею что убил Соколова Сергея. А тот кулон, что так бережно он хранил, теперь ни о чем не говорит мне, разве что о том, как он тосковал по своей самоубийце жене и мечтал о смерти.

– Парень, пиво закончилось, – сказал Валентин и беззаботно улыбнулся. – Слушай, могу назвать адрес Соколова.

Мужчина достал из нагрудного кармана постаревший помятый билет на трамвай.

– Ни у кого ручки не найдется? – громко спросил он у посетителей бара. И тут же в его сторону полетел простой карандаш, заточенный до маленьких размеров, и упал ему под ноги. – Спасибо, друзья.

– Валентин Михайлович поднял с пола карандаш и нацарапал что-то на своем билете. После, протянул его мне. Не успел я прочитать содержимое записки, как на улице снаружи завыла сигнализация.

Выскочив из бара, я стал оглядываться по сторонам, пока не остановил взгляд на своем автомобиле. Перед глазами предстала возмутительная картина. На заднее колесо новенького Лексуса пускал струю тип, с которым я изначально столкнулся перед тем как попасть внутрь бара. На улице все еще стояла та компания, и она с гордостью наблюдала за «подвигом» своего чокнутого друга.

– Что это ты делаешь? – злостно крикнул ему я, затем подошел и отпихнул от своей машины.

Шатаясь и запинаясь обидчик моего транспорта отскочил в сторону.

– Ты охренел, – зарычал пьяным голосом он.

Тем временем я оглядел бампер своей машины, на котором тоже оказались мокрые пятна, которые появились благодаря этому «писающему мальчику».

– Я тебе покажу, сукин сын…, – прозвучало рядом.

Обернувшись, я тут же успел увернуться от летящего в мою сторону кулака. С разбега мужик упал на землю и разодрал себе локоть об асфальт. Он заревел от боли, сквернословя в мой адрес. Но я не расслышал этих слов, так как был занят кое-чем. Его кровь! Его кровь! Его кровь! Голова остановилась только на этом. Я не голоден, но эта жидкость просто сводит с ума. А его руки испачканы ею.

– Ты урод, козел, пидор тупой, – истерически прорычал мужик.

– Эй, ты не хочешь извиниться? – заорал женский голос. И тут же на глаза появилась дама с ирокезом.

Появилось такое чувство, будто я зверь, загнанный в угол. Все из-за крови, вытекшей из раны этого типа. Он сидел, схватившись за свой разодранный локоть, покачиваясь вперед, назад. Я почувствовал, как глаза покрылись черной пленкой. Вы знаете какие ощущения выдаю это? Будто в центр зрачка впивается острая иголка, входящая глубже и глубже.

– Что с тобой, парень? Ты псих? – сказала все та же женщина.