Ночные тайны

Хойкен был так взволнован, что не мог понять смысл написанного. Он листал страницы, читал отрывки на первой, перечитывал окончание, стараясь как можно быстрее ухватить суть. Но это ему не удалось. Изобилующие подробностями размышления и конструкции были слишком сложными, чтобы он понял их за несколько минут и смог правильно истолковать.

Георг положил листы в конверты и стал внимательно рассматривать связки писем. Все они были адресованы маме, и писали их разные люди, во всяком случае, это было видно даже при очень беглом осмотре.

Снова холодный пот. Знакомое влажное пятно. Хойкен вспомнил его, проведя рукой по шее. Итак, страх, беспокойство, как вчера, только еще острее и почти без повода. Нет, Хойкен все же считал, что повод есть и не такой уж безобидный. Наоборот, Георг был уверен, что находится у истоков всех тайн, которые этот дом издавна хранил и не выдавал. История любви его родителей. Их тайные завещания. И наконец эти маленькие черно-белые фото молодой и красивой пары перед локандой в Торчелло, которая (он вдруг точно вспомнил) принадлежала Арриго Киприани. Точно, это было имя ее хозяина, который имел «Harry’s Bar» и несколько отелей и впоследствии стал крупным владельцем империи, имеющей сегодня филиалы по всему миру. Тогда, пятьдесят лет назад, Киприани часто обедал в старой локанде в Торчелло. На одной из фотографий они втроем сидели и демонстрировали фальшивую улыбку преуспевающего американского писателя.

От волнения Хойкен перемешал фотографии и открытые пачки писем. Ему нужно было время, чтобы все спокойно прочитать, и комната, где бы он был один и ему никто не мешал. Здесь Георг не мог себе позволить ни того, ни другого, поэтому взял с собой документы, а драгоценности, которые никто не тронет, положил обратно в тайник, о котором, кроме него, кажется, никто не знал.

Он оставил синие конверты, письма и фотографии на секретере и поспешил по широким ступенькам в холл. К счастью, Лизель еще не приехала. Ему было бы трудно утаить от нее свои находки. Хойкен вышел из дома, чтобы взять из машины портфель. Во дворе Secondo все еще возился с «Мерседесом». Он посмотрел на Георга так строго и задумчиво, как будто пытался решить трудную задачу.

— Secondo? — Хойкен внезапно понял, что парень имеет отношение к старым фотографиям.

— Да, господин Хойкен?

— Secondo, в старом Торчелло возле Венеции есть гостиница, в которой останавливался знаменитый Хемингуэй, она случайно не называется «Локанда Киприани»?

— «Локанда Киприани», да, господин Хойкен, это я знаю точно. Я родился примерно в пятидесяти километрах оттуда. Вы говорите о «Локанде Киприани», которая раньше принадлежала Арриго Киприани и сейчас принадлежит его сыну или, может быть, уже его внуку. Она находится рядом с обеими старыми церквями Торчелло. Там есть прекрасный розовый сад, в котором, если погода хорошая, можно завтракать. Сейчас, осенью, когда уже нет большого наплыва туристов, но все еще довольно тепло, там, пожалуй, лучше всего. Почему вы об этом спросили? Хотите отдохнуть в локанде?

Хойкен слегка вздрогнул и провел рукой по шее, как будто должен был стереть волнение, которое снова дало о себе знать. Поехать в Торчелло… о таком Георг еще не думал, хотя это совсем близко от райского уголка, который он сам когда-то посетил. Хойкен ездил в Венецию, когда ему было шестнадцать лет. Они с братом и сестрой должны были поехать туда с родителями на неделю, но в Торчелло жили не вместе. Все-таки удивительно, как много это место значило для родителей. Возможно, они тайно ездили туда, но не говорили детям об этом. Может быть. Тогда они с братом и сестрой, как все подростки, были уже не так сильно привязаны к родителям и стремились к самостоятельности.

— Да, Secondo, после книжной ярмарки у меня часто бывает маленький тайм-аут, пять-шесть дней. Неделя где-нибудь на юге, где абсолютно спокойно и все к твоим услугам. Я думаю, Торчелло и старая локанда в этом смысле как раз то, что нужно.

— Поезжайте туда, господин Хойкен. В начале октября отдыхать в Торчелло просто чудесно.

Хойкен взял из машины большой портфель, в который всегда укладывал свои документы, и вернулся в дом, чтобы забрать конверты, письма и фотографии. Теперь он мог не торопиться. Управившись с этим и вновь подойдя к машине, Георг быстро сунул папку с рукописью Петера Файля в сумку.

Он развернул машину и выехал со двора. При этом Secondo отдал ему честь, словно генералу. Рядом, на сиденье, словно упругий, спелый плод, лежал туго набитый портфель. Давно Хойкена не тянуло так почитать, как сейчас.

8