Ночные танцы

—Хорошо. — Мэгги тоже встала, чтобы проводить его до задней двери. — Спасибо, шериф.

Закрыв дверь, она прислонилась лбом к косяку. Внутри у нее все дрожало. Мэгги стиснула зубы и обозвала себя истеричкой. Шериф пришел, чтобы успокоить ее, чтобы показать, что в городке есть надежный и исполнительный страж порядка. Но нервы ее были на пределе. Слишком много разговоров с полицией. Так же было и тогда, когда погиб Джерри. Полиция, полиция, полиция и бесконечные вопросы. Воспоминания захлестнули ее.

—Автомобиль вашего мужа слетел с обрыва, миссис Браунинг. Мы пока еще не обнаружили тело, но делаем все возможное. Мне очень жаль.

Да, сначала ей все сочувствовали. И полицейские, и друзья, и друзья Джерри. Потом начались вопросы.

—Ваш муж был пьян, когда он уходил из дома?

—Он был огорчен? Расстроен?

—Вы поссорились?

Господи, разве мало того, что он умер? К чему раскапывать всю подноготную, выяснять все причины? Какие причины могут быть у мужчины двадцати восьми лет, чтобы направить свою машину к обрыву?

Да, он был пьян. Он вообще много пил. С тех самых пор, когда его карьера начала затухать, а Мэгги, наоборот, пошла в гору. Да, они поссорились. Они часто ссорились в последнее время, потому что ни он, ни она не понимали, куда же подевались их мечты. Мэгги без конца отвечала на одни и те же вопросы, сдержанно, терпеливо, пока не поняла, что еще немного — и она сойдет с ума.

Она крепко сжала веки. Все кончено, сказала она себе. Не в ее силах вернуть Джерри обратно и решить все его проблемы. Он нашел свое собственное решение. Развернувшись, Мэгги решительно направилась в музыкальную комнату.

Работа всегда успокаивала и дисциплинировала ее. Она словно сбегала в музыку, растворялась в ней, давая выход своим эмоциям. И ее вдохновляла мысль, что созданная песня поможет освободить еще чьи-то чувства. Других амбиций у Мэгги не было.

Одного таланта мало, она знала это точно. В случае Джерри это оказалось именно так. Талант нуждается в дисциплине. Надо трудиться постоянно и без устали. Только тогда можно получить результат.

Очень скоро она с головой погрузилась в свой мюзикл. По задумке Мэгги главная песня должна была получиться чувственной и завораживающей, как и предполагало название. Она должна будоражить эмоции и возбуждать желание. Исполнителя пока еще не выбрали, так что Мэгги могла использовать любой стиль. Она хотела попробовать что-нибудь блюзовое, тягучее, может быть, добавить саксофон — сексуальный и слегка надрывный. Да, наверное, так. Жаркие духовые и приглушенные ударные. Прошлой ночью, лежа без сна, Мэгги набросала пару строк. Теперь она изменяла или добавляла слова, пытаясь вплести их в музыку.

Почти сразу она определила основную тему. Необъяснимая, не поддающаяся логике и контролю страсть. Желание, которое не приемлет приличий и условностей. Ярость и жар, с которым мужчина и женщина отдаются друг другу, пока хватит сил. И Мэгги знала, что это такое, — со вчерашнего дня. Потому что вчера, на краю обрыва, под жаркими солнечными лучами, с Клиффом она чувствовала то же самое.

Безумие. Это слово вертелось у нее в голове. Страсть — это безумие. Она закрыла глаза. Не это ли безумие, не эту ли сладость и боль она ощутила вчера, когда его губы накрыли ее? Она хотела его, хотела чувствовать его тело на своем, так, чтобы плоть сливалась с плотью. Их будто окружила ночь — темная, безлунная, влажная, когда воздух так горяч и тяжел, что, кажется, можно резать его ножом. И она совсем не думала — ни о чем. Ни одной мысли не осталось у нее в голове. Потому что страсть — это безумие.

Слова сами собой выливались из нее. Она давала какие-то обещания, страстные, невнятные. Она признавалась, соблазняла, предлагала. Это были отчаянные, сумасшедшие слова, которые шепчут друг другу любовники в темноте. Это были ее собственные слова, обращенные к Клиффу. И ни один человек, услышавший их, не остался бы равнодушным. Именно этого Мэгги и добивалась.

Песня была готова. Мэгги, ощущая полное опустошение и экзальтацию одновременно, протянула руку, чтобы остановить запись. И как в прошлый раз, вздрогнула, увидев стоящего в дверях Клиффа.

Ее руки мгновенно заледенели, а пульс, и без того учащенный, стал лихорадочным. Не песня ли вызвала его сюда? Неужели ее призыв, эта любовная магия в самом деле так сильна? Он молчал. Мэгги неторопливо нажала на кнопку и с преувеличенным спокойствием спросила:

—А что, в маленьких городках так принято — входить в дом без приглашения?

—Ты не слышишь стука в дверь, когда работаешь.

Она чуть склонила голову набок.

—Может, это означает, что я не хочу, чтобы меня тревожили во время работы?

—Может.

«Тревожили». Клифф чуть не хмыкнул. Может, он и потревожил ее, но это абсолютное ничто в сравнении с тем, как его «потревожила» ее песня. При виде ее, сидящей за роялем, при звуках ее низкого голоса он едва сдержался, чтобы не сдернуть ее с табурета и не повалить на пыльный, замусоренный пол. Он инстинктивно сделал шаг к ней, даже не подумав, что, стоя рядом, он будет ощущать вдобавок и ее аромат. Как будто мало прочих искушений.