Ночные тени

Неожиданно лежащий на асфальте человек судорожно дернулся и открыл глаза. Зрачки несколько раз метнулись из стороны в сторону, затем, наконец, сфокусировались на склонившемся над ним оперативнике.

– Живой, – удивился Панин и тут же, спохватившись, выхватил из кармана смартфон. – Раз живой, терпи. Живым оно всегда терпеть надо, так уж жизнь устроена. А сейчас врачи приедут, укольчик тебе сделают, так и терпеть легче станет… Алло, слышно меня? Ножевое у нас здесь в грудную клетку. Диктую адрес…

Спрятав в карман телефон, Михаил Григорьевич вновь склонился над Комаровским. Оперативник прекрасно знал, что в таких случаях, когда потеря крови очень велика, важно, чтобы раненый оставался в сознании. Пока человек что-то соображает, он хочет жить. Он за жизнь цепляется, чем только можно. А вот если отключился, тогда всё – цеплялки тоже выходят из строя. Так что остается только вот так сидеть рядом, держать в своей руке бледную, необыкновенно холодную ладонь и разговаривать. Говорить о чем угодно, пытаясь привлечь и удержать внимание человека, находящегося на грани жизни и смерти. Хотя, конечно, лучше всего разговаривать о том, что может оказаться полезным, например, попытаться узнать, кто именно с ним так сурово обошелся. Только вряд ли он что-то в таком состоянии сможет ответить. Слушать, еще куда ни шло, а вот отвечать, это уже вряд ли.

– Да, дружок, врюхался ты капитально, – констатировал вслух Михаил Григорьевич, – ну ничего, я пару раз видел дырки похуже. Так что не грусти. Сейчас специально обученные люди появятся, быстренько тебя подштопают, переливание крови какое-нибудь организуют и ничего, будешь вполне себе на ходу. Понятное дело, что бит-крашен, но ведь главное, что на ходу? Правильно я говорю? Ты моргни, если правильно. Хотя, если сил нет, то не моргай. Береги силы. Силы тебе еще понадобятся, поверь мне.

Пальцы Комаровского вдруг шевельнулись. Раненый попытался стиснуть руку оперативника, но сил у него не было и после мимолетного и почти неощутимого движения, они вновь бессильно разжались.

– О… – хрипло вырвалось у него изо рта, – о…

– Что, «о»? – наклонился ниже к нему Панин. – Или кто?

– Ошибки, – еле слышно донеслось в ответ.

– Что, ошибки? – Панин почти прижался ухом к губам умирающего. – Что значит, ошибки?

Комаровский ответил не сразу. Несколько мгновений он беззвучно шевелил губами, очевидно, не в силах произнести хотя бы слово, наконец, собравшись с силами, произнес:

– Олл инклюзив… ошибки… исправляет.

– Имя! Имя есть у этого инклюзива? – зарычал Панин, понимая, что никакая скорая уже не сможет помочь лежащему перед ним человеку. – Кто это, родной? Говори! Ты же хочешь, чтобы мы ему отомстили? Не отомстив, нельзя умирать. Неправильно это, не по-нашему. Ну, говори же, в конце концов!

Михаил Григорьевич, уже не сдерживаясь, орал в лицо Комаровскому в тщетной надежде докричаться до стремительно угасающего сознания.

– Ма… – скорее прочитал по губам, чем услышал Панин, – ма.

Оперативник в ярости вскочил на ноги и тут же увидел возвращающегося обратно Малютина. С раскрасневшимся лицом и раз за разом вздувающейся грудной клеткой. Одного. Подойдя ближе, Денис взглянул на застывшее на асфальте тело и понимающе кивнул.

– Он что-нибудь сказал?

– Сказал, – угрюмо буркнул Михаил Григорьевич. – Мама, вот что он сказал. А потом помер.

– Это нормально, – вновь кивнул Малютин, – перед смертью все маму вспоминают. Если только успеют.

– Этот успел, – усмехнулся Панин. – А у тебя что? Ушел?

– Уехал, – с обидой в голосе отозвался Денис. – На байк запрыгнул и по газам. Мне до него метров десять всего оставалось.

– Стрелять надо было.

– Куда стрелять? Там такой поток машин, а он на байке сразу на осевую вырулил.

– Ясно, – Михаил Григорьевич достал из кармана сигареты. – Ты хоть звонил, чтобы перехват объявили?

– Да какой смысл? – Малютин досадливо махнул рукой. – У него номер закрыт был. Да и сам байк… Я ни модель не разглядел толком, ничего. Запомнил только, что какие-то полоски яркие нанесены были, но мне кажется, это наклейки. Он уже их отодрал наверняка.

– Все равно позвони, – посоветовал Панин, – для порядка. Чтобы потом в рапорте указать можно было – все необходимые действия к задержанию произведены.

Покрутив в руках сигаретную пачку, он спрятал ее обратно в карман и достал из другого смартфон.

– Звони! – решительным тоном приказал он Малютину, – а я пока Крылову наберу, расскажу ей о наших успехах.

Глава 17

Вечер среды