Ночные твари

– А он определенно козел, – ухмыльнулся Кейсон. – Представляешь, я застал его ругающимся на уборщицу, потому что та положила в мусорную корзину черный мешок, а он предпочитает прозрачные! Не делал замечание, не отчитывал – а орал с пеной у рта, так, что слышно было всем. Потом я услышал, как он сказал другому агенту, что любит так поступать, поскольку хочет казаться окружающим непредсказуемым.

– Ого!

Болдуин кивнул.

– Я ухожу с работы последним и каждый вечер забираю все его ручки. Неважно, лежит у него на столе одна или же в ящике вскрытая новая пачка – забираю все. Это его просто бесит.

Рис прыснула.

– Поосторожнее, Жанна д’Арк, излишнее бунтарство никому не нужно.

– Подобные мелочи доставляют огромное наслаждение.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, улыбаясь, и до Болдуина вдруг дошло, что перед ним настоящий друг. Не просто человек, дожидающийся возможности поговорить о последних новостях в соцсетях, а тот, кто окажется рядом, когда будет нужно. И он подумал, как же мало таких людей встречал в своей жизни.

Шумно вздохнув, Кейсон встал.

– Спасибо за заботу, Кристен, но я должен найти Хармони. Если этот тип сотворил с ней то, что задумал… Наверное, если я не смогу положить этому конец, мне придется сдать свой значок.

Рис стала серьезной.

– Сделаю все возможное, чтобы тебе помочь, – глядя ему в лицо, сказала она. Затем, встав, стиснула его в объятиях.

Высвободившись, Болдуин вышел, не сказав больше ни слова.

Глава 39

Ярдли внимательно смотрела, как Дилан Астер вошел в зал заседаний большого жюри. На нем были ладно скроенный серый костюм и синий галстук. Чисто выбритое лицо смотрелось по-мальчишески.

– Мистер Астер, рад снова вас видеть.

– И я рад вас видеть, ваша честь.

– Итак, насколько я понимаю, вы представляете интересы мистера Закари, правильно?

– Да.

– И вы также хотите дать какие-то показания по его делу?

– Да, ваша честь. Я был вызван сюда не как защитник, а как свидетель.

– Это же нелепо! – Джекс покачал головой. – Защитники не допускаются на заседания федерального большого жюри, ваша честь. Это подтверждено положением о предварительном расследовании и прецедентами. Обычно обвиняемые даже не присутствуют в зале.

– Мистер Джекс, предоставьте в моем зале суда мне самому решать, что нелепо, а что нет, – сказал Маклейн и повернулся к Астеру. – Какие именно показания вы собираетесь дать?

– Точно не знаю. По-моему, доктор Закари хотел, чтобы я охарактеризовал его как человека на основании того, что о нем знаю.

– И давно вы его знаете?

– Со вчерашнего дня.

Джекс презрительно фыркнул.

– Но, – возразил Астер, – моя мама всегда говорила, что я быстро завожу друзей.

Судья не сдержал смешок.

– Ваша честь, я даже не стал бы тратить на него время, – сказал Джекс.

– Ваша честь, я ни в коей мере не выступаю как адвокат, говоря это; я просто указываю на то, что доктор Закари имеет право вызвать любого, кто, как он полагает, может дать показания в его пользу. Я получил повестку, и вот я здесь, готов дать показания. И, если только мистер Джекс не укажет пункт положения о предварительном расследовании, говорящий, что он имеет право запретить свидетелю обвиняемого дать показания на заседании большого жюри, я не вижу, в чем проблема.

Маклейн просмотрел документы, переданные ему приставом.

– Мистер Джекс, вызов в суд составлен по всем правилам. У вас есть какие-либо основания запретить свидетелю обвиняемого дать показания на заседании большого жюри вследствие конфликта интересов, вызванного тем, что свидетель является его представителем?

– Навскидку мне в голову ничего не приходит, ваша честь, но дух закона, очевидно, в том, чтобы не позволять защите выступать на подобных заседаниях.

– Ну, я здесь не для того, чтобы следовать духу, мистер Джекс, я здесь для того, чтобы следовать закону. Поэтому, если вы не сможете назвать мне конкретный пункт положения о предварительном расследовании, административное правило или прецедент, говорящий о том, что вы можете запретить свидетелю давать показания, я разрешу мистеру Астеру выступить.

Обернувшись к двум помощникам, Джекс стал возбужденно перешептываться с ними. Астер невозмутимо стоял перед судьей. Заметив в зале Ярдли, он подмигнул ей, и та улыбнулась.

– Если только он не станет делать заявления юридического свойства и будет придерживаться показаний о характере обвиняемого, наверное, всё в порядке, – сказал Джекс, и в его голосе прозвучала злость.

– Ну хорошо. В таком случае, мистер Астер, пожалуйста, поднимитесь на кафедру и принесите присягу.

После того как Астер занял место на кафедре и принес присягу, он налил воды в бумажный стаканчик и отпил глоток. Повернувшись к присяжным, улыбнулся, демонстрируя ямочки на обеих щеках. Кое-кто из присяжных улыбнулся в ответ.

На заседаниях большого жюри обвиняемому запрещается задавать вопросы свидетелям, поэтому Джекс оказался в неудобном положении: он сам должен был просить защитника Закари рассказать о своем клиенте. Джекс все больше злился, не скрывая своего раздражения.

– Что вы можете рассказать нам про личность обвиняемого, мистер Астер?