Ночные услады

— Вы довольно больно шлепнули меня, милорд! После этого случая отец дал мне кинжал. Я поклялась, что ни один мужчина больше никогда не дотронется до меня!

— Значит, мне повезло, что я вскоре после этого случая уехал из страны, иначе ты продырявила бы мне спину куда раньше. Надеюсь, ваша жажда мести улеглась, миледи?

Филипп засмеялся, и лицо его вновь стало почти красивым. Эльвина дотронулась до его щеки, радуясь, что этот могучий воин сохранил в себе нежность и удержал в памяти подобное воспоминание.

— Возможно, но обещать ничего не могу. Почему ты спрашиваешь меня об этом? Все это было так давно. Разве теперь все это имеет значение?

— Ты даже не знаешь, где ты была в тот день, верно? Ты была во дворце у Мод, графини Анжуйской, матери короля Генриха. Генрих тогда был немногим старше тебя, но я был на службе у графа, а отец твой — наемным рыцарем. Он сказал мне, что согласился служить ему только ради Мод. Он хотел бы быть в ее войсках, когда они освобождали Англию от Стефана.

— Верно. Но ты видишь, к чему привела его храбрость и отвага: мы вернулись в Англию нищими, и нам пришлось бродить от одного замка к другому, прося подаяния. Те из его воинов, кто выжил на Святой земле, погибли в войне между Стефаном и Мод, так что некому было сражаться с вором, присвоившим себе законную собственность отца. А нанять войско ему тоже было не на что.

— А что за земли отняли у твоего отца? Ты знаешь?

— Нет. Я не прислушивалась к разговорам родителей. Я была счастлива и не понимала, насколько мы бедны, до тех пор пока мои родители не умерли. Тогда я осознала, что все, что у меня было, они отрывали от себя и отдавали мне. Плохо, когда понимаешь, что ты потерял, только когда былого уже не вернуть.

Филипп обнял Эльвину покрепче и положил светлую головку себе на грудь. Ресницы ее увлажнились слезами.

— Твой отец служил у Генриха. Теперь я в этом уверен так же, как и в том, что он потерял земли Данстона. Тильда должна была бы признать свой родной дом, не так ли?

Но Эльвина почти не слушала Филиппа. С нее было довольно его крепких и нежных объятий. Стоит лишь немного напрячь воображение, и тогда покажется, что ему нужна она, а не ее земли или имя. Впрочем, Данстон и так уже принадлежит ему. Что с того, что некогда замком владел ее отец?

— Тильда все знает. Она с детских лет жила в нашей семье. Но к чему это вам, милорд? Сейчас, когда все в прошлом, к чему вам это?

— Для нас все это, может, и совершенные пустяки, но для других это существенно меняет дело. Эльвина, позволь мне взять у тебя кольцо на время. Доверишь?

Пожалуй, впервые Филипп говорил с ней по-настоящему нежно и просил, а не требовал. За это Эльвина готова была отдать все. Да, он брал ее в гневе не раз, но никогда не обманул ее доверия. Она сняла цепочку с шеи и протянула ему.

— Сегодня надо еще многое успеть сделать, — пробормотал Филипп в ответ на ласковое прикосновение ее ладони к его груди.

— Да уж, есть дела поважнее, чем слушать тебя, — насмешливо ответила Эльвина.

— Тогда не слушай меня, волшебница, но не оставляй без внимания мои ласки.

Бороться дальше не имело смысла. Она сделала Филиппа своим рабом, словно заковала в цепи его сердце. Никто не касался его так, как Эльвина. Возможно, воспоминания об этой светловолосой маленькой девочке с таким ярким характером и очаровательной внешностью держали Филиппа в плену все эти годы. Ни одна женщина так не возбуждала его. И даже если, обнимая Эльвину, Филипп чувствовал, что она хочет его так же, как он ее, он сомневался в том, что завоевал нечто большее, чем тело этой женщины. Чтобы завоевать ее всю, потребуется целая жизнь, но победа стоила любого кровопролития. Филипп поцеловал ее.

Глава 19

Вечером того же дня, довольно прохладным даже для октября, когда огонь в огромном камине разгорелся поярче, согревая каменный зал, дверь распахнулась и вошел Филипп, а следом за ним еще несколько его воинов. Они возвращались в замок с чувством исполненного долга, но со щемящей пустотой в душе.

Впервые за день у Филиппа появилась возможность осмотреться. Первое, что бросилось ему в глаза, — это отсутствие копоти на стенах. Гобелены заштопаны и выстираны. И вообще замок стал напоминать уютный приветливый дом, каким ему и надлежало быть.

Словно угадав его желание, из кухни показалась Эльвина с флягами вина и эля, за ней следовали Герта и Элис с полными подносами еды. Спутники Филиппа заняли места за столами на возвышении. Филипп не торопился. Прислонившись к стене, он смотрел на Эльвину. Она, ожидая, пока он займет место хозяина за столом, налила ему вина.

Поверх серебристо-серой длинной рубахи Эльвина надела легкую шерстяную тунику. В этом наряде недоставало украшенного драгоценностями пояса. Филиппу показалось, что он узнал это платье, но он не имел к его приобретению никакого отношения.

Эльвина подняла на него взгляд.

— Милорд, почему вы не садитесь? Я чем-нибудь не угодила вам?