Ночные услады

— Моя госпожа слишком добра, но я не стану отрицать ее слов.

— Леди известна своими предательскими приемами, но я не могу обвинить ее в нечестности. Если она говорит правду, то ты мне нужнее на моей земле, чем в армии. Отправляйся в Данстон в качестве управляющего. Если ты научишь моих людей выращивать урожай, то выиграют и они, и я, и твоя доля соответственно возрастет. Когда приедешь в Данстон, поставь Тильду в известность о наших планах. Возможно, ей придется взять ребенка из замка и позаботиться о его безопасности до того момента, пока я вернусь в Данстон в качестве господина либо Эльвина в качестве госпожи. Ты понял меня?

— Я понял, господин, и сделаю все, о чем вы просите, с радостью. Могу я обратиться к вам с просьбой?

Филипп кивнул.

— Элис хотела бы прислуживать миледи. Я бы вернулся в Данстон с ней, чтобы она там ждала возвращения миледи. Если вы позволите.

Филипп взглянул на Эльвину.

— Гандальф, да ты отъявленный мошенник! Делал вид, что служишь мне из любви, а сам тем временем ухлестывал за другой? Отчего ты ничего мне не говорил? — рассмеялась Эльвина.

Гандальф смело посмотрел на свою госпожу.

— Стали бы вы слушать какого-то простолюдина, если и хозяина Сент-Обена ни в грош не ставите? Я с радостью снимаю с себя обязанность охранять вас. А Элис не только симпатичная, но и горячая и послушная.

— Даже зная, кем она была, ты готов жениться на ней?

Смотри, не обмани Элис, я этого не допущу, — ответила Эльвина.

— Она хорошая женщина и ни с кем не была, кроме меня, эти последние несколько месяцев. Сомневаюсь, что Элис возьмется за старое, если примет предложение бедняка с большой семьей, которую надо содержать. У нас все серьезно.

Филипп дружелюбно кивнул.

— Ты теперь не бедняк, а управляющий моими землями, так что тебе вполне по силам найти себе жену с приданым. Но если ты все же решил свалять дурака и надеть хомут на шею, я позабочусь о том, чтобы мой управляющий привел невесту в более подходящее место, чем в дом к своей матери. Ты доволен?

— Более чем.

Степенный, рассудительный Гандальф радостно улыбнулся и взглянул на Эльвину.

— Тильда обрадуется, что вы приняли такое решение. Мы позаботимся о том, чтобы с ребенком ничего не случилось. Езжайте с Богом.

Эльвина украдкой смахнула слезу, глядя вслед Гандальфу, а Филипп торопливо встал.

— Все будет хорошо, вот увидишь.

Но он ничего не обещал. Будущее по-прежнему тонуло в густом тумане.

Глава 20

Едва рассвело, из ворот замка выехала группа всадников. Они ехали молча, стараясь не привлекать к себе внимания. Эльвина, одетая в отороченный мехом бледно-голубой плащ, прятала под капюшоном свои серебристые кудри. Ее изящная серая лошадь казалась крохотной на фоне массивных боевых коней, на, которых скакали воины. Однако лошадка бежала бойко, и Эльвина держалась наравне с остальными, не отставая ни на шаг и тогда, когда, выехав на широкую дорогу, кавалькада пустилась в галоп.

К вечеру от усталости под глазами ее залегли круги, но ближе к ночи, когда всадники спешились и разбили лагерь, Эльвина принялась готовить мужчинам ужин. Филипп дал ей в помощь лучших своих бойцов и с усмешкой наблюдал, как эти могучие и суровые воины послушно, словно дети, выполняют распоряжения миниатюрной юной женщины. Впрочем, сравнение с малыми детьми не совсем подходило: Эльвина рождала в сердцах мужчин не одно лишь почтение. Младший из рыцарей взирал на нее с обожанием и благоговением. Каким секретом, позволявшим превращать в податливый воск очерствевшие, непривычные к нежным чувствам сердца вояк, владела эта кудесница? Но разве Филипп сам не был в их числе? Не часто он задумывался о мотивах своих поступков. С удивлением Филипп признался себе в том, что женщины, колдуньи, орудие дьявола, которых он до определенной поры презирал, считая созданными лишь для того, чтобы скрасить мужчине жизнь или, вернее, искушать его на пути греха, по сути управляли его, Филиппа, жизнью. Столько лет избегать силков, что так умело плетут представительницы слабого пола, и вдруг попасть в капкан, откуда только чудо позволит выбраться! Он не только оказался женат на самой настоящей ведьме, но и отдал душу и сердце лесной нимфе. Эльвина заколдовала его, и, сколько ни трудись, все равно ему не избавиться от наваждения. Ведьму он отвадит от себя, если сможет, но вот вторую…

Филипп вздохнул и сделал добрый глоток из фляги. Для каждого человека наступает время остепениться, осесть, да и лучшей девчонки, чтобы грела ему постель, он все равно не найдет. Филиппа, конечно, не радовало то, что дети Эльвины останутся бастардами. Однако если она будет рядом с ним, с этим можно смириться. Никогда Филипп не верил в романтические бредни, но и не принадлежал к числу тех, кто стремится упрочить свое положение браком по расчету. На примере собственных родителей Филипп видел: оковы брака слишком тяжелы и мучительны, чтобы наслаждаться создаваемыми им преимуществами. И все же он повязал себя по рукам и ногам: с женой не хотел жить, а другая была ему недоступна.