Ночные ведьмы

За полгода напряженной боевой работы наша маломощная техника поизносилась, и по всем законам инженерного дела некоторым самолетам нужно было отправляться в авиационные мастерские. Первыми улетели Ира Себрова с Наташей Меклин и Леля Санфирова с Руфой Гашевой. Улететь на ремонт - это значит просидеть в мастерских не меньше месяца. Девушки возвратились на новеньких, отливавших свежим лаком самолетах через десять дней. Коллектив ПАМа - передвижных авиационных мастерских - с большим вниманием и любовью отнесся к выполнению первого заказа женского полка. Но не только коллективная любовь помогла быстрому ремонту самолетов. Я поняла это, когда мы с Катей Пискаревой тоже прилетели в ПАМ и я передала технику Саше Хоменко привет от Иры Себровой. "А парень-то, видать, очень ждал!" - отметила я про себя, наблюдая, с каким волнением он закуривает.

Мы тоже не много пробыли в мастерских, но на обратном пути судьба приготовила нам большие неприятности: вынужденная посадка, авария - у меня подбит глаз и сотрясение мозга... Пришлось надолго задержаться в Грозном.

Полк тем временем покинул обжитую станицу Ассиновскую. После блестящей победы советских войск на Волге создались благоприятные условия для наступления на нашем фронте. В начале января Северо-Кавказский фронт догнал фашистов с такой скоростью, что полк едва успевал перебазироваться с одного аэродрома на другой. Несмотря на очень плохую погоду - туманы, снегопады, метели, - боевая работа ночных бомбардировщиков не прекращалась, и они, как пчелы, жалили стремительно отступавших немцев.

Мы с Катей догнали свой полк уже в Джерелиевской, кубанская станица буквально утопала в раскисшем жирном черноземе.

- Ну, Дуся, рассказывай, какие новости, - с нетерпением тормошила я Дусю Носаль на аэродроме.

- Подожди, дай сначала посмотрю на тебя. У нас прошел слух, что ты лишилась глаза!

- Пыталась, но, как видишь, безуспешно.

- Слава богу! А я так переживала! Ведь штурман без глаза, да еще без левого, - уже не штурман. Ему часто и двух мало, правда?

- Ты скажи, у нас все в порядке? Все живы, здоровы?

- Все нормально. Да! Ведь вы, наверное, еще не знаете, что мы гвардейцы?!

- Неужели? Вот здорово! Дай расцелую тебя за такую новость!

На аэродроме царило необычное для дневного времени оживление. Одни самолеты садились, другие взлетали.

- Дуся, что это наши стрекозы разлетались?

- А! Это тоже новость для вас... - Она щурилась от весеннего солнца. Понимаете, мы тут как на необитаемом острове. Дороги до того раскисли, что к нам ни одна машина не может проохать. А бензин кончился. Вот мы и возим горючее на самолетах. Не прекращать же из-за распутицы боевую работу!

- Ишь, какие азартные стали! Что значит гвардейцы!

- А как же! В грязь лицом не ударим, хотя грязищи здесь по колено, засмеялась Дуся. - Ну, пока, до вечера, я спешу на вылет. Рая, моя постель в левом углу на нарах. Можешь на ней отдохнуть.

Мы с Катей изрядно проголодались и решили зайти в столовую. В мисках подали какую-то жидкую кашу.

- Что это? - спрашиваем.

- Кукуруза.

- А еще что-нибудь есть?

- Ничего. Третий день кормим одной кукурузой. Дороги развезло, подвоза продуктов нет.

- Вообще-то есть можно, только бы подсолить немного, - попробовав, сказала Катя.

- Соли тоже нет.

В эскадрилье нас встретили шумными возгласами, шутками по поводу моего сотрясения мозга. Мы критическим взглядом обвели жилище. На нарах вместо матрацев лежали сухие кукурузные листья.

- Везде кукуруза, - вздохнула Катя.

- Да, она из "вещи в себе" превратилась в "вещь для всех", - пошутила штурман Полина Гельман, бывшая студентка истфака МГУ, вспомнив кантовскую теорию непознаваемости мира.

- Вам тоже придется познать эту хлебную культуру, - улыбаясь, проговорила Наташа Меклин, затягивая на себе потуже ремень.

- Мы уже познали. Только что из столовой. Перед вечером, еще задолго до наступления темноты, все боевые экипажи вышли на аэродром. Нужно было вытащить самолеты со стоянок на старт - дело далеко не легкое. Шасси глубоко увязали в липком черноземе. Вязли, конечно, и ноги в кирзовых сапогах. В мирное время никому бы и в голову не пришло летать с такой грязищи, но шла война, и нам нужно было летать.

Наш самолет безнадежно застрял на полпути. Мы с техником Лелей Евполовой стоим и вытираем пот со лба. Катя сидит в кабине, смотрит по сторонам: кого бы пригласить на помощь?'

- Эй, дяденька, подсоби.

"Дяденька", боец из БАО, молча подходит.

- Становись под крыло! - командует летчица. Я лезу под другое крыло, Евполова идет к хвосту.

- Взяли, дружно! Эй, ухнем!..

Катя дает полный газ, я упираюсь руками в колени, а спиной подпираю крыло. Напрягаясь изо всех сил, стараюсь помочь самолету вытащить колеса из грязи. Леля держит хвост, чтобы самолет не скапотировал.

Мы ползли до старта не меньше полчаса. Авиация - это не только полеты в небе, но и труд на земле.

А в воздухе у меня начались новые неприятности. Температура ночью резко понизилась, и ноги, насквозь промокшие, начали мерзнуть. Стараясь разогреть их, я энергично притопывала по полу кабины.

- Чего ты там топаешь? - сердито спрашивает Катя.