Ночные ведьмы

Едва не касаясь крылом и колесами земли, все-таки сделали еще один заход. И все-таки сели.

Утром чуть свет штурман уехала в полк, а я осталась ждать, когда отремонтируют мотор. Во второй половине дня уже можно было лететь домой. Признаться, меня это очень озадачило: ведь днем-то через пролив нужно идти на бреющем, а я боялась воды. Не могу объяснить почему, но полеты над водой были для меня страшнее зенитного огня. У каждого свои слабости, своя ахиллесова пята! Одна наша храбрая летчица, например, каждый раз теряла сознание от уколов, другие боялись пауков, третьи - мышей.

Кстати сказать, в Пересыпи было очень много мышей, и нам приходилось вести с ними настоящую войну, так как они портили самолеты: прогрызали перкаль, грызли деревянные части и даже электропровода. Залезали они и в наше меховое летное обмундирование. Наденешь комбинезон, и вдруг в рукаве или где-то у пояса начинает что-то шевелиться. Пронзительный вскрик на самой высокой ноте. Подруги спешат на помощь. Серенькая полевая мышь, испуганная не меньше хозяйки комбинезона, опрометью бросается наутек.

Не смогла я заставить себя приблизиться к воде меньше чем на двести метров. И только над косой Чушкой снизилась до бреющего. Иду и удивляюсь: почему меня не сбили? Ведь надо мной пролетали немецкие истребители, для которых ПО-2 - заманчивая мишень.

Впрочем, не всегда охота за беззащитным ПО-2 кончалась для немцев удачно. Рассказывали, что однажды, когда связной самолет пересекал пролив, на него напал "мессер". Немецкий летчик не сразу открыл огонь по своей жертве - захотел сначала поглумиться над ней. Сдвинул фонарь и на общепонятном языке жестов спросил у пилота ПО-2: сколько дать по нему очередей - одну, две? Наш летчик предложил третий вариант - выстрелил из пистолета в немца, когда тот на большой скорости проносился мимо. Вражеский самолет клюнул носом и рухнул вниз. Море в одно мгновенье поглотило самоуверенного аса.

Иногда на Пересыпь обрушивались шквальные ветры. Скорость ветра доходила до ста километров в час. Тогда в полку объявлялась штормовая тревога, и все бежали на аэродром крепить машины. Ветер валил с ног, яростно швырял в лицо колючий песок, обрывал веревки, которыми привязывали плоскости к ввинченным в землю огромным штопорам.

Однажды такой шквал налетел во время боевой работы. Мы со штурманом еще в Крыму почувствовали, что в воздухе происходит что-то неладное: нас сильно понесло к Азовскому морю. Пришлось взять угол упреждения? градусов сорок пять. Когда же пришли домой, то увидели, что старт изменен и заходить на посадку следует поперек площадки, со стороны Азовского моря, - случай совершенно небывалый.

Захожу на посадку. Но чем ниже мы спускаемся, тем заметнее нас сносит в море. И вот, когда после четвертого разворота я по привычке убрала газ, мы со штурманом с ужасом обнаружили, что самолет не приближается к старту, а наоборот, удаляется от него. Нас несло в открытое море. Скорость ветра была больше скорости самолета!

Даю полный газ, ручку управления со всей силой отжимаю от себя. Самолет дрожит от напряжения, но сто двадцать лошадиных сил никак не могут побороть чудовищную силу ветра. Висим над морем. Взмокли лоб и спина, онемели от усталости руки и ноги. Нам казалось, что мы провисели над водой всю ночь. Наконец замечаем, что огни старта начинают приближаться...

Едва коснулись земной тверди, как тут же крепкие руки девушек-техников и вооруженцев ухватили наш самолет, чтобы не дать ему перевернуться; на земле бушевал настоящий ураган.

Часто на Таманский полуостров наползала седые, коварные туманы. Причем они ползли иногда вопреки всем предсказаниям метеослужбы.

А метеослужба в БАО была представлена молодым курносым пареньком, который на удивленье рьяно относился к своим обязанностям. Летчицы прозвали его "окклюзией": он слишком часто употреблял это слово.

Обычно бывало так: вечером на аэродроме после постановки экипажам задачи метеоролог коротко сообщал прогноз погоды на ночь. Откровенно говоря, мы не очень-то верили этим прогнозам. "Полетим - увидим", - думали про себя.

В одну из ночей экипажи, возвращавшиеся с задания, начали докладывать, что с юга надвигается туман. Метеоролог с жаром доказывал, что этого не может быть.

Прилетел еще один экипаж - Зои Парфеновой.

- Товарищ майор, - докладывает она Бершанской, - с юга идет туман.

- Откуда он взялся? - воскликнул метеоролог. - У меня все данные нанесены на карте. Смотрите, вот теплый фронт, вот холодный, а там проходит фронт окклюзии...

- Товарищ майор, разрешите, я слетаю с ним. Пусть сам увидит, где окклюзия, - сказала Парфенова.

- Ну что ж, вези его, покажи, где ты там нашла туман. Прекратить на время выпуск самолетов?

Парфенова пригласила паренька занять вторую кабину и взлетела.

Вернулась она только утром, когда взошло солнце.

Как потом мы узнали от Парфеновой, она сначала полетела на юг. Там действительно был туман. Затем по просьбе пассажира повернула к Керченскому проливу - посмотреть, какая там погода. Тоже туман. Когда же вернулась домой, то и аэродрома уже не было видно.