Ночные ведьмы

В воображении встала картинка из прошлого. Как-то лунной ночью летели мы с Полиной Гельман на задание. Маршрут проходил недалеко от горы Ай-Петри с отметкой высоты 1233. Наш мотор отрабатывал положенный срок и поэтому капризничал - не хотел поднимать нас выше 1ысячи метров. Прибегая к различным хитростям, я заставила его набрать тысячу двести. Но на этой цифре стрелка высотомера замерла. Что делать? Страшновато лететь, когда где-то поблизости торчит вершина горы, за которую можно зацепиться. И возвращаться обидно. Идем. До боли в глазах всматриваемся вперед. С минуты на минуту ожидаю услышать "характерный треск", как говорят в авиации. "Вон она. Ай-я-яй!" - говорит с облегчением штурман. Гора недалеко, но раз мы ее увидели, значит, не столкнемся. И в тот момент мне припомнился запах духов "Ай-Петри", первых в моей жизни духов, которые я держала в руках, - приз на костюмированном вечере в школе. Они пахли горным воздухом, южными цветами и еще чем-то неведомым. Пролетая же тогда около вершины Ай-Петри, я почувствовала, как от нее пахло еще и опасностью, реальной угрозой поломать свои крылышки об эти экзотические камни. Мы осторожно обошли гору стороной...

Руфа, выбросив руки из спального мешка, вспоминала вслух (любопытно, авиаторы не могут разговаривать без жестов);

- Карловку я очень хорошо помню. Она расположена среди невысоких медовых гор. Прилетели мы туда на пасху, жители понатащили нам к самолетам пирогов, крашеных яичек, сдобных булок и прочей вкусной пищи. Но, по-моему, они не столько воскрешение Христа отмечали, сколько праздновали свое избавление от врага. Мы удивлялись - откуда у них такое богатство, ведь немцы совсем недавно ушли? Потом узнали, что село было партизанским и жителям удалось надежно припрятать продукты.

С жителями Карловки у нас с первых же минут встречи установились самые доброжелательные, теплые отношения.

- Ты помнишь тот налет на наш аэродром в Карловке? - помолчав немного, опять заговорила Руфа. - Вы, летчицы, сразу же улетели тогда с техниками, а всех остальных "мамочка" увела в горы.

Я живо представила себе, как Евдокия Яковлевна ведет девушек в укрытие, словно заботливая наседка своих цыплят.

- Как сейчас помню этот случай, - говорю. - Я находилась в тот момент в воздухе, проверяла мотор. Вдруг вижу: откуда ни возьмись, вынырнул истребитель со свастикой, прошелся низко-низко вдоль стоянок самолетов и выпустил длинную пулеметную очередь. Один самолет загорелся. Почему "мессер" не тронул меня - ведь прямо под носом у него была!

- Для него самого наш аэродром был, наверно, неожиданностью.

- Поднялись мы тогда по тревоге, но едва отлетели от Карловки, как видим, мчатся несколько "мессеров". Это тот привел, первый. Они шли, конечно, громить нас.

- И кто знает, чем бы все кончилось, если бы их не встретили наши "ястребки". Завязался воздушный бой...

- Да, проучили нас за беспечность... Незаметно для себя мы наконец уснули.

Проснулись сегодня рано. Наскоро позавтракали. Беспокоимся, найдем ли Карловку.

- Сердцем чую, где-то рядом она, - говорит Руфа,

- Отыщем, не беспокойтесь, это ж не иголка, а целое село, - успокаивает Леша, - садитесь в машину, поехали. По дороге несколько раз останавливались, спрашивали.

- Карловка? - люди пожимали плечами. - Что-то не слышали.

Наконец один дед сказал, нам:

- Это совсем рядом. Вот сейчас сворачивайте вправо и приедете прямо в Карловку. Только она теперь так не называется.

Оказывается, два села объединили одним названием - Меловое.

Стоило проехать после поворота несколько минут, как сердце подало сигнал; мы на верном пути.

- Нашли, нашли! - в радостном возбуждении шумим все трое.

Едем по Школьной улице. Высматриваем, конечно, старожилов. Из дома № 11 выходит немолодая полная женщина, глядит из-под ладони на машину. Останавливаемся, здороваемся.

- А я дывлюсь, к кому ж это "Волга" приихала? - с мягкой улыбкой говорит Мария Емельяновна Мотуренко.

- К вам приехали, ко всем жителям Карловки. Помните, в войну здесь женский полк стоял?

- Как же не помнить? Вон там был аэродром, - обрадовала она нас. Теперь-то он засеян. А у меня в доме жили две летчицы, кто-то из начальства.

Она упомянула и про налет на наш аэродром.

- Ранило у вас тогда одну девушку, - со вздохом говорит Мария Емельяновна.

Подошла соседка - Китаева Екатерина Ивановна. Высокая, худощавая, с живыми молодыми глазами, хотя лет ей, наверно, побольше, чем нам. Охотно вступила в беседу.

Женщины вспоминают те годы с большим волнением. Чувствуется, все сохранилось в памяти, только острота горя о погибших сменилась глубокой затаенной печалью.

Муж Марии Емельяновны погиб в партизанах. Четверых детей вырастила одна.

- Ох, как трудно приходилось! Самой старшей-то дочке, было 14 лет. Теперь мне полегче живется, дети давно встали на ноги.