Ночные волки

Она слушала внимательно, не сводя с него глаз. К концу своего рассказа Стас вдруг понял, что тоже смотрит ей прямо в глаза. И когда он это понял, то вдруг смутился, покраснел, резко поднялся и, уже не глядя на нее, стал прощаться.

– Вы устали, Любовь Григорьевна. Отдохните, впереди у вас еще много трудностей. Спокойной ночи.

Он собрался выйти, но Люба остановила его:

– Подождите. Я просто… – Она запнулась. – Я уже говорила… Не могу войти в ту комнату. В комнату папы. Может, вы там посидите со мной, пока я освоюсь?

– Вообще-то я должен уйти. Я ведь работаю в милиции, в МУРе.

– Да, мне сказали.

– Ну вот. Сейчас я вернулся за кое-какими документами и должен уходить. А вы можете устроиться в моей комнате, если не возражаете.

– Как это? У вас?

– Ну да.

– А это удобно?

– Разумеется, вполне удобно. Не будете же вы всю ночь сидеть на кухне.

– Но…

– Не спорьте со мной, Любовь Григорьевна. У меня даже есть чистое постельное белье.

– Знаете, – сказала она, словно не понимала, что он действительно спешит. – Меня одно мучает: почему он никогда не говорил мне, что нуждается в деньгах? Он даже присылал мне половину своей пенсии.

– Он присылал вам деньги? – удивился Стас.

– Да, – ответила Люба. – Каждый месяц.

Потрясенный, Стас не знал, что и сказать.

– Знаете, Любовь Григорьевна, – сказал Стас. – Ваш отец был очень хорошим человеком. Я даже немного вам завидую.

– Он умер, – напомнила она ему.

– Да, – сказал он. – Он умер. Он умер, между прочим, защищая честь своей семьи. Вашу и свою. Это не была смерть в драке. Он погиб, если хотите, в бою.

Куда тебя несет, думал он, остановись. И тут же возразил себе: Маков достоин того, чтобы дочь гордилась им.

– Спасибо вам, Стас, – сказала Люба.

– Не за что. Пойдемте, я покажу, где вы будете спать. Поскольку я ухожу, можете спать на моей кровати. Или на диване.

– Лучше на диване, – сказала она.

Покинув Любу, Стас постучался к Ахмету. Сказав ему, что уходит, он попросил его не беспокоить дочь Макова.

– Какой – беспокоить? – разволновался Ахмет, тараща глаза. – Ты что – беспокоить! Зачем мне ее беспокоить? А?

– У меня вопрос к тебе, – понизив голос, сказал Стас. – У тебя знакомые есть в ритуальных конторах?

– Конечно! – тут же горячо ответил Ахмет. – А что это такое – ритуальные конторы?

Стас улыбнулся: ох уж этот Ахмет.

– Ты чего? – спросил Ахмет. – Чего тебе весело?

– Мне не весело, – сказал ему Стас. – Наоборот, я о печальном думаю. О похоронах Макова.

– Так я договорился уже! – вскинулся Ахмет. – Еще днем договорился!

– С кем? – не понял Стас.

– Как это – с кем? С похоронщиками! Деньги дал.

– Ты?

– Конечно. А кто же? Чтобы эта женщина деньги тратила?

– Мне надо было сказать, – упрекнул его Стас. – Хотя чего уж теперь…

– Там уже все готово, – сказал Ахмет. – Осталось только Макова привезти. Когда она скажет, сразу все сделаю.

Стасу пришлось остудить пыл соседа.

– Странный ты, Ахмет, – сказал он. – Не примет она от тебя помощи. Не сможет. Даже если поверит, что ты – от чистого сердца.

– Да? – расстроился Ахмет. – Точно, не возьмет она у меня деньги. – И вдруг радостно хлопнул себя по лбу: – Так у тебя возьмет!

Стас подумал, что ослышался. Хотя ничего уж такого в словах Ахмета не было. Денег у Любы наверняка в обрез, и у него, Стаса, тоже не то чтобы густо. А похоронить – это немалые расходы.

Но взять деньги у Ахмета и выдать их за свои он не мог.

Она все равно будет деньги предлагать, подумал он. Наверное, назанимала у всех, кто мог дать, на билет и похороны и целый год потом расплачиваться будет. Нет, нельзя ее вводить в такие расходы. Почему, в конце концов, Ахмету в этом не поучаствовать? Мало ли что несчастный случай. Раскаялся, переживаешь – это одно, но и помочь материально – нелишне.

Стас принял решение.

– Хорошо, Ахмет, – сказал он. – Давай сюда квитанции. Скажу ей, что я заплатил, так и быть. Только объясни, где все эти конторы находятся.

– Так одна контора всего. Одна, за мостом, знаешь?

– Как называется?

– Называется? – Ахмет задумался. – Сейчас, вот тут должно быть написано. – Он стал изучать квитанцию. – Так называется – «Ритуал».

– Ну вот, – усмехнулся Стас, – а еще спрашивал, что такое ритуальные конторы. Темнишь, Ахмет. Значит, договорились. Я говорю, что сам все устроил. Из комнаты выходи только в туалет. А с деньгами мы с тобой произведем расчет позже. Все.

Ахмет возмущенно замахал руками:

– Какой расчет? Ты же выручаешь меня как друг, как сосед!

– Тихо, Ахмет, тихо.

– Я бы сейчас все, что у меня есть, отдал, чтобы того, что произошло, не было. Понимаешь?

Стас старался не смотреть на него. И правильно делал. Закрыв ладонями лицо, Ахмет плакал.

До Петровки, 38, было тридцать минут быстрой ходьбы, и Стас решил пройти это расстояние пешком. Там, в кабинете, был диван, на котором он изредка ночевал, когда идти домой не имело смысла.

Жалко Ахмета. Жалко Макова. Жалко Любу. Жалко Козлова Сергея. Грязнова жалко – когда только спит этот человек… Всех жалко. А что делать?