Ночные волки

Кравцов почувствовал, как знакомое волнение охватывает его. Он всегда немного волновался, когда общался с этим молчаливым человеком. Про себя он давно дал ему банальное, но точное определение – робот.

Машина– убийца.

Волновался Кравцов не потому, что боялся убийц. Отнюдь. Почему-то во время встречи с Володиным его всегда зверски тянуло к проституткам. Обычно он и встречался с ними после общения с «роботом».

Какое– то время они молчали, сидя за столиком друг против друга. Наконец Кравцов глубоко вздохнул и начал разговор:

– Скоро, Миша, мы оба станем свободными. Наши друзья нас покидают.

Он бросил на Володина пытливый взгляд, стараясь определить, какое впечатление на того произвели его слова. Володин молчал, рисуя ложечкой на столе невидимые фигуры.

– Это произойдет на следующей неделе, – продолжал Кравцов. – Сумма, которую они должны нам заплатить, впечатляет.

Володин продолжал водить ложечкой по столу. Казалось, то, что говорит Кравцов, не имело к нему никакого отношения.

Ничего иного Кравцов от него и не ожидал.

– Сейчас мы поедем с тобой на Ленинградский проспект, – сказал Кравцов. – Там есть офис некоего Леонида Радзиевского. Знаешь?

Володин кивнул.

– Ну вот, – удовлетворенно проговорил Кравцов. – По всему, это будет наше последнее дело, которое мы сделаем для наших друзей. А после того как они покинут нас, мы для себя что-нибудь придумаем.

Внезапно Володин заговорил:

– Мне не верится, что если они уедут, то навсегда. В России столько возможностей для этих ублюдков. Было бы непростительной глупостью с их стороны все это бросать чужому дяде.

Это была самая длинная речь, какую Кравцов когда-либо слышал из уст Володина. Кравцов даже засмеялся. Володин оставался невозмутим.

– Ну как тебе объяснить… – отсмеявшись, сказал Кравцов. – Они столько уже здесь сняли «бабок», что вот-вот подавятся.

Володин, похоже, основательно нарушил свой обет молчания.

– Много «бабок» никогда не бывает, – ответил он.

– Это как посмотреть… – начал Кравцов.

Володин его перебил:

– К тому же в этой продажной стране чем больше денег ты награбил, тем безопаснее.

Кравцов даже растерялся.

– Ты что, Миша, не веришь мне?

Михаил пожал плечами.

– Просто странно это, – сказал он.

– Короче! – решительно заявил Кравцов. – Вообще-то это не наше с тобой дело, но тебе я скажу, чтоб ты успокоился. Есть у меня мыслишка, Миша, что тот, на которого мы с тобой работаем, не просто деловой, но и некоторым образом шпион.

Володин недоверчиво посмотрел на Кравцова:

– Чего-чего?

Кравцов махнул рукой.

– А! – сказал он. – Гулять так гулять. Понимаешь, Миша, человек, о котором идет речь, с достаточной регулярностью посещает городок Ковалев. Как бы рыбалку.

Володин внимательно смотрел на него, ожидая продолжения.

– По некоторым признакам могу предположить, что этот, с позволения сказать, «рыбак» совсем не представляет себе, что такое настоящая рыбалка.

– Ну и что? Может, он просто воздухом дышит.

– Не будь ребенком, Миша. В России много гораздо более живописных мест, чем Ковалев, в котором, как известно, находится один из самых засекреченных институтов.

– Стоп! – прервал его Володин. – Дальше мне неинтересно. Говоришь, они заканчивают свою миссию здесь? Я тоже заканчиваю. Больше я на них не работаю.

– Миша!

Кравцов испугался. Этот парень никогда не бросал слов на ветер. А он ему был сейчас очень нужен. Можно сказать, жизненно необходим.

– Я все сказал! – отрезал Володин.

– Послушай…

– Семен Сергеевич! – Володин не отводил от него своего тусклого взгляда. – Знаете, как я стал киллером?

Кравцову показалось, что Володин кричит. Он даже огляделся по сторонам. Никто на них не обращал внимания. Кравцов успокоился. И вдруг понял, что Володин не кричал, просто в его тихом голосе была такая сила, что она показалась ему криком.

– Ну рассказывай, как же ты стал?…

И Володин начал. Очень странно начал, будто произносил заученные наизусть слова.

– Когда-то я служил в элитном подразделении органов безопасности. Нам втолковывали, что ничего дороже родины нет. И это вошло в мою плоть и кровь. Для меня Россия – не пустой звук. Когда эти, – он глазами показал наверх, – когда эти сволочи стали разваливать страну, когда они разогнали тех, кто верой и правдой служил родине, когда они развалили органы и понаставили на все места некомпетентных людишек, тогда я поклялся: все равно буду действовать на благо России. Только теперь я сам буду избирать методы. Я убивал и женщин, и стариков. У меня нет предрассудков на этот счет. Высшая цель жертв не выбирает. Если жертвы нужны – они будут. Дело не в этом. Я убивал тех, кто вольно или невольно помогал тем, кто по кусочкам растаскивает страну. Ну и конечно, самих этих тварей, которые присосались к России. Это вам понятно?