Ночные всадники

— Но так не могло долго продолжаться! Нет, религия не для таких, как я. Нельзя быть чертом и путаться с ангелами. Они выгонят тебя, и это вполне естественно. Знаешь, я ведь жевал табак, а сплевывать было некуда. От этого все и вышло. Сидел против меня на скамье какой-то паренек со своей девицей, и, должно быть, табачный сок попал прямо на ее шелковую юбку. Я видел, что она посмотрела на пол, подобрала свои юбки и вытерла руки платком. Затем она огляделась кругом и взглянула на меня. Я же был полон дружеских чувств и потому улыбнулся ей, не зная, что она возмущена моим поведением. Она шепнула что-то своему соседу, после чего тот повернулся ко мне и, выпучив на меня свирепые глаза, заявил: «Этот дом не для тех, кто жует табак, мистер! Откуда вы притащились сюда?» Но если он забыл, что мы находились в молитвенном доме, то я хотел ему доказать, что я-то не забываю этого, и потому я вежливо ответил ему с улыбкой: «Сэр, я признаю, что мы пьем не из одного и того же корыта». Я видел, однако, что это ему не понравилось. Затем кто-то поднялся сзади и крикнул: «Тише!» Я думал, что дело обойдется, но этот упрямый, тупоголовый мул оказался очень сварливым и пожаловался другому на то, что я жую табак, и тот сказал мне: «Вы не можете жевать табак здесь. Вы пачкаете даме платье». Я все-таки человек и готов был вспылить, но, не желая вызывать ссоры, выплюнул свою жвачку. И вдруг я увидел перед собою дуло револьвера, и этот парень обрушился на меня с ругательствами. Все повскакали со своих мест. Проповедь прервали и позабыли о всякой молитве. Но я не стал больше ждать. Я понял, что случилось: мой второй плевок как раз угодил в локоть даме, когда она оправляла свои юбки. Потом я увидел его высокую, как печная труба, шляпу под лавкой. В один момент я схватил ее и, прежде чем он успел спустить курок, всадил ее ему на голову так глубоко, что закрыл ему глаза и он не мог видеть. Я крикнул ему: «Выходите наружу, и мы решим это дело, как честные граждане». С этими словами я выбежал из молитвенного дома. Он тоже вышел. Мы разрешили это дело. Он умел владеть оружием, и я целый месяц хромал после этого. Но в городе это вызвало большой переполох.

— Ты убил его? — спросил Треслер.

— По правде говоря, мне не было времени расспрашивать о подробностях. Я поторопился исчезнуть как можно скорее, позабыв о религии… Нет, сэр, религия не для меня!

Аризона вздохнул с сожалением. Пока он рассказывал, Треслер успел кончить свою работу. Несколько раз ему хотелось рассмеяться, но один взгляд на серьезное выражение лица Аризоны удерживал от этого. Ему было жаль этого бродягу, у которого не было будущего. Треслер знал, что, несмотря на все свои хорошие задатки, Аризона будет жить так, как жил до сих пор, погонщиком скота, пока будет находить место. Но если когда-нибудь он останется без заработка, то займется тем, чем занимается большинство ковбоев, когда они лишаются работы: начнет воровать скот и кончит свои дни, вероятно, на конце веревки, свешивающейся с какого-нибудь высокого дерева.

Треслер собрался уходить, когда Аризона внезапно поднялся и остановил его жестом.

— Я ведь хотел говорить с тобой о другом, — сказал он. — Я хотел рассказать тебе, что тут было, когда ты уехал. Я слышал разговор Джека и мисс Дианы. Он ей сказал: «Вы больше не будете видеться с Треслером. Ваш отец знает, что вы с ним переговаривались, и это его взбесило. Предупреждаю вас. Вам же я хочу сказать следующее: вы выйдете замуж за меня. Старик вас заставит, если вы сами не хотите». Но мисс Диана расхохоталась ему в лицо, хотя смех ее был не совсем искренний. «Отец никогда не позволит мне выйти замуж ни за кого! И вы это прекрасно знаете…» — «Тогда я заставлю его, — ответил Джек, и лицо его приняло злобное выражение. — Все его великолепное ранчо, весь его скот и земля, все его богатство не помогут ему, если он не отдаст вас мне. Я могу заставить его лизать мои сапоги, если мне захочется. Понимаете!..» Больше не было сказано ни слова.

— Что же, по-твоему, это значит? — спокойно спросил Треслер.

Аризона вспылил. Его дикий нрав вырвался наружу.

— Я не задумывался над этим! — воскликнул он, сверкнув глазами, и затем, подойдя вплотную к Треслеру, проговорил шепотом: — Это должно случиться. Ему нельзя жить. Вот что я думаю. Я пойду прямо в его хижину и скажу ему, кто он… вы понимаете. Он обозлится… прекрасно. Я заплачу ей свой долг благодарности. Другим путем я не могу его уплатить. Я уж позабочусь о том, чтобы моя пуля попала в его голову, прежде чем он попадет в меня…

Аризона поглядел с торжеством на Треслера. Он находил свой план великолепным. Ведь он сразу разрешал все затруднения и навсегда должен был избавить Диану от Джека. Индеец почувствовал себя обиженным, когда Треслер неодобрительно покачал головой и сказал ему:

— Ты плохо уплатишь ей свой долг, если сделаешь это. Джек, вероятно, хотел только попугать ее. Не забудь, что он управляющий ее отца, человек, которому ее отец доверяет и на которого он полагается.