Ночные всадники

Лыкову все стало понятно. Его версия о разбойничьем притоне рассыпалась на глазах. Дело объяснялось много проще. Русские храмы в большинстве своем бедны. Расход свечей там огромный и составляет главную статью убытков. Поэтому приходские старосты стараются найти свечи подешевле. Про восковые и речи нет! Они лишь для соборов да богатых монастырей. Сальные, хоть коптят и плохо пахнут, тоже не по карману. Да их сейчас почти и не делают. Скотское сало нынче перегоняют на три вида свечей: стеариновые, пальмитиновые (в народе их называют пальмовыми) и маргариновые. Все они также недешевы. И хитрецы наладили производство фальсификатов. Первые из них, самые доступные – свечи из «нефтяного воска», или церезина. Этот продукт переработки нефти раньше просто выбрасывался. Но лет десять назад кто-то додумался пускать его на производство свечей. Получались они очень вонючие, зато стоили гроши. В Божьем храме после них пахнет, как на заводе Тер-Акопова! Однако низкая цена решила вопрос к пользе церезина. Но тут возмутилась официальная церковь. Как так? Епархиальные заводы потеряли клиентуру! Кто ни попадя зарабатывает деньгу, в церквах дым коромыслом, а огромные обороты уходят мимо кафедры. Священнослужители нажали пружины, и фабрикацию церезиновых свечей запретили. Поскольку они не соответствуют духу православия! Взамен открыли в каждой из епархий один-два стеариновых завода. Средства от продажи поступали теперь прямо иерархам.

Однако народ не обманешь! Гигантский рынок с его миллионными оборотами не принял нововведений. Фабрикация дешевых свечей ушла в подполье, и местные власти смотрели на это сквозь пальцы. Действительно, чего попам наживаться? В последнее время искусство втирать очки поднялось на новые высоты. Лыков знал, что фальшивая продукция из нефтяных остатков удовлетворяла уже восемьдесят процентов потребностей православного населения. С этим ничего нельзя было поделать: люди отказывались покупать «казенную» продукцию.

И вот такой подпольный завод обнаружился в лесу, в двенадцати верстах от станции Чулково. Лыков среди ночи оказался не в разбойничьем притоне, а у мелких мошенников. И напугал их своим полицейским документом до такой степени, что те решили сбежать. Видимо, сочли со страха появление сыщика неслучайным. Полиция следит и готовится прихлопнуть фальсификаторов. Явно с подачи архимандрита. Аж из столицы приехал фараон шпионить за ними! Пора смываться…

Это был позорный для Лыкова момент. Так спуделять! И не суметь оборониться, потерять служебное оружие и билет! От кого от фабрикантов свечей?

Чувствуя, что краснеет, надворный советник сказал:

– Эти люди не были похожи на мастеровых! Такие льют кровь, а не свечи!

Становой пристав скривился:

– Кровь? А где же тогда трупы?

– Их можно спрятать. Вон какой лес кругом.

– Кого же резали кондукторы? Грибников? А может, порубщиков? Смешно!

– Но если тут был завод, то где же оборудование? – не сдавался Лыков. – Должно что-то остаться! Котлы там, чаны, кубы… Куда все делось?

Рутковский осторожно тронул питерца за рукав:

– Алексей Николаевич, я понимаю, вам надо оправдаться перед начальством. Но не за мой же счет! Котлы ему подавай… Нет тела – нет и дела, так у нас говорят. Ну, ошиблись. С кем не бывает. Имейте же мужество в этом признаться.

– Сначала я должен убедиться.

– Конечно, – согласился коллежский советник. – Берите урядника и обойдите всю округу. Поговорите с соседями… Чернов, у егерей есть соседи?

– Никак нет, ваше высокоблагородие! Станция ближе всех, а боле никого. Потому – леса! Давыдовская дача самая обширная в уезде. Починок здешний аккурат посередке. Чтобы до любого уголка быстро доскакать.

– Так-таки и никого? – усомнился Алексей. – На десятки верст вокруг ни единой живой души?

– А тут глухое место, – со знанием дела пояснил урядник. – В одной стороне железная дорога, в другой – шоссе. А меж ними глухомань! По правую руку Клязьма, а по левую лес тянется и тянется, до самых почти Вязников. Деревень или там починков нет. Только кабаны ходют. Ну, мужики иногда лесину стянут. Но у кондукторов не забалуешь!

– И кого тут убивать и грабить? – влез со своими комментариями становой. – Все люди, какие есть, наперечет. Никто не пропал!

– А сколько до Московского шоссе? – поинтересовался сыщик.

– Двадцать верст по дурной дороге, – пояснил тот же Чернов. – Есть хорошая, от станции до Литовки, но она сбоку. А тут еле-еле телега проберется.

– Если на конях, то можно разбойничать на шоссе, – предположил Алексей. – Налетели, взяли что хотели и ушли обратно в лес. Никому и в голову не придет искать здесь следы.

Но местные лишь фыркнули.

– Давно бы стало об том известно! Здесь не Сибирь, Москва под боком. Никаких происшествий, какие вы предполагаете, не было и в помине!

– И никто не пропал в последнее время? – спросил надворный советник у Рутковского. – Пусть не в вашем уезде, в соседних?

Тот недовольно скривился: