Ночные животные (СИ)

- Хватит меня так называть, – взвыл Арт и порывисто приблизился к соседу, словно собирался поведать ему страшную тайну, – чтобы ты знал, я у отца баблишко не беру и не собираюсь. Я сам по себе, как лев.

- Причем тут лев?

- Да что ты придираешься?

- Просто сказал бы «как волк», и стало бы понятней.

- Блин, ладно. Сам по себе, как волк. Доволен?

- Парень, надо правильно выражаться, – пожал плечами Костя, – я лишь подсказал.

- И откуда такие умные берутся?

- Из трущоб.

- Из каких еще трущоб?

- Питерских.

- В Питере есть трущобы?

- Есть. Поверь мне. Вонючие, уродливые и прогнившие. Безликие, как и их хозяева, не занимающие ничего в этой жизни, кроме места. Трата пространства. – Костя отчаянно осушил стакан, словно это был последний глоток воды перед засухой, и рассержено смял его в пальцах. – Питерская клетка или «двор чудес». Не слышал о нем?

- Я мало что знаю о нашем городе, – задумчиво пробормотал Артур, – ты вырос там?

- К несчастью моих родителей.

- Проблемы с предками?

- Мама у меня санакуны.

- Сана… что?

- Золотая, – пояснил Ромал с внезапно вспыхнувшей нежностью. – Она – одна, таких нет. Бывают люди, ну, знаешь: «Х ачен, нэ на татькирэла ». Горят, но не греют. Она другая.

- Значит, классная она у тебя.

- Верно.

- Моя мама тоже хорошая, – поспешил заверить соседа Артур и уверенно кивнул, – у нее, конечно, пунктик на том, чтобы все было идеально, и я был идеальным, а меня это, по правде говоря, раздражает. Из себя выводит.

- Мать – святое.

- Не сомневаюсь, мучачо.

- Не мучачо. Ромал. – Костя приложил ладонь к сердцу. – Цыган.

Артур неожиданно нахмурился. Ему стало на редкость паршиво, будто он оскорбил своего непутевого соседа, которого, к слову , оскорбить было так просто , ведь ему ничего не нравилось. Он положил руку на плечо Кости и сжал его.

- Как скажешь, – с чувством проговорил он, еле удерживая равновесие, – цыган.

- Вортако.

- Фортако.

- В ортако, – с нажимом повторил Ромал и кивнул, – друг.

- Друг. – Селиверстов покачал головой, разрываясь на тысячи частей от достаточно странного чувства, будто он приобрел нечто важное в повседневном хаосе. – Вортако.

- Вортако.

- Вортако, – повторил Артур и похлопал Костю по плечу, расчувствовавшись, будто мелкая девчонка. – Надо выпить.

- Не помешает. Там много еще осталось?

- На один раз хватит.

- А который… – Ромал свел брови, позволяя мыслительному процессу медленно, но плодотворно крутить шестеренки, и подозрительно прищурился. – Который час?

- Час выпить.

- Я серьезно. Мы метро не пропустили?

- Да у нас полно времени. Не кипешуй! Сейчас только… – Блондин взглянул на свои наручные часы с гравировкой на серебряном ремешке и, несмотря на то, что черные точки так и прыгали перед глазами, увидел страшную картину. – Вот же. – Он резко выпрямился и беззащитно уставился на соседа, чья кожа при тусклом освещении казалась черной. – Ты только на прохожих не кидайся, договорились? И стены не круши. И…

- Сколько?

- Около трех.

Костя покачнулся назад и прикрыл пальцами глаза. Сосуды наверняка полопались, и завтра наверняка придется несладко. Костя взвыл, словно медведь гризли, и сквозь пальцы уставился на новоиспеченного вортако.

- Что будем делать?

- Вызовем такси. – С готовностью ответил Артур.

- На какие деньги, гений?

- Да я имя им свое назову и все, и проблема решена.

- Никто не повезет нас просто так. – Ромал опустил руки, которые скатились по лицу и оставили едва заметные, красноватые полосы, а потом неуклюже шмыгнул носом. – Нам пешком придется топать. К рассвету будем у общаги.

- К рассвету? – Ужаснулся Селиверстов.

- Ну, плюс минус пару часов. Пару тройку часов.

- Да я в жизни столько не ходил.

- Вот и попробуешь.

- Стой, стап, аррете, халт!

- Да ты билингв, – присвистнул Костя, – чего так распереживался? Не нервничай. Не знаю, как ты, а мне завтра надо на угловое право и профессиональную эстетику.

- Что? – Не понял Артур. – Что еще за профессиональная эстетика? – Угловое право, видимо, его совсем не смутило. – У меня тоже завтра тренировка. Надо… напрячь… мозг.

Селиверстов весь сморщился, будто лимонная кожура, а Ромал скептически поджал губы. Каким же образом стиснутые зубы и наморщенный нос разрешат ситуацию? Но уже в следующее мгновение блондин стремительно выпрямился и воскликнул:

- Идея!

- Мне она уже не нравится.

- Не нуди, вортако. Я знаю, что нам надо сделать.

- И что нам надо сделать?

- Всего один звонок… – Артур достал телефон и отошел в сторону, а Костя хмыкнул и, улыбаясь, покачал головой. Ну и странный у него сосед. И потолок тут странный, а еще тут странно пахнет: чем-то сладким и горьким одновременно. Ромал не слышал, о чем там разговаривал Селиверстов, даже не пытался прислушаться, поплелся вдоль коридора и, не церемонясь, стащил со столика чей-то напиток. Понюхал. Кажется, коньяк. Вылил на пол.

- Эй! – Разозлилась рыжеволосая незнакомка.

- Мне нельзя смешивать.