Ночные животные (СИ)

- Что? – Недовольно спросил Костя с соседней кровати. Он часто заморгал, словно у него была аллергия на солнечный свет. – Я не… который час? Что за… – Ромал порывисто приподнялся на локтях, а потом вдруг взвыл громче раненной косули и вновь свалился на жесткий матрас. – Какого хрена? – Вполне серьезно поинтересовался он и сжал пальцами переносицу. – Моя башка.

- Моя рука! – Растянул Селиверстов. – Когда я вчера руку-то разодрал?

- Ты разодрал руку?

- По-моему, у меня швы разошлись.

- Серьезно? – Костя медленно обернулся. – Рука вроде в повязке.

- Но я шевелить ею не могу… вообще! Какая-то жесть. А еще моя щека… Что у меня там? Видно? – Парень вскинул подбородок навстречу утреннему свету, который в Питере почти круглогодично был серым и тусклым. – Мне кто-то врезал?

Ромал не торопился с ответом, но потом все же сказал:

- Тебе кто-то зеленкой на щеке написал «ЛОХ».

- Не смешно.

- Я не шучу.

- Да что ты гонишь, быть не может. Зеленка ведь не… – шустрее ядерной боеголовки, блондин спрыгнул с кровати и кинулся к небольшому зеркалу на западной стене. Надежда умирает последней, как говорится. Но в случае Артура она подохла с завидной скоростью. – Твою ж… мать! Твою мать! Какого хрена у меня это дерьмо на щеке? – Парень прижал к щеке ладонь и начал судорожно оттирать зеленые буквы. – А-а-а! Оно не оттирается!

Костя рассмеялся.

- Чего ты ржешь?

- Я не ржу.

- Нет, ты ржешь, – паниковал Арт, рассматривая свое отражение. – Но это, черт тебя дери, совсем не весело. Это жесть, как не весело!

Ромал сонно потер глаза и пробормотал:

- Может, это все-таки не зеленка, а какая-то краска?

- Может, это какая-то краска, – спародировал низким голосом Селиверстов и вихрем обернулся. – Я что – кретин, по-твоему? Не могу отличить…

Он резко замолчал. Уставился на соседа во все глаза и застыл, будто кто-то, наконец, поставил его на паузу. Костя воздал бы похвалы небесам. Если бы не странное выражение, которое застыло на лице Артура одновременно с ним.

- Что? – Бросил Ромал.

- У тебя…

- Что у меня?

- Сам посмотри.

Арт едва сдерживал улыбку. Он по-джентельменски отступил в сторону и освободил место перед зеркалом. Ромал сделал один шаг к своему отражению. Затем второй. Он свел брови и ледяным, мертвенно-холодным голосом процедил:

- Какого… хрена.

Если на лице блондина красовались огромные буквы, то на лице Кости ярко-зеленым цветом пылали самые настоящие гусарские усы. С завитыми кончиками. Гусарские усы!

- Тебе идет, – прыснул Артур, и тут же оказался под прицелом диких, черных глаз.

- Не. Идет.

- Знаешь, как по мне, так нам надо смыть это дерьмо.

- Нам надо на пары собираться. Который час? – Костя бросился к телефону и рывком откинул назад голову. – У меня лекция Славина через двадцать пять минут. Что б его!..

Парни вновь посмотрели на свои лица в отражении и застыли. Она походили на двух психов, сбежавших из дурдома. Причем, на психа больше походил Костя. А Артур просто стал жертвой его экспериментов в рисовании.

Неожиданно дверь комнаты распахнулась, и порог пересек Даня. В руках он держал миску с какой-то прозрачной жидкостью. Она странно пахла: чем-то горьким, как водка.

- Доброе утро, – искренне улыбнулся Даниил.

- Да какое же оно доброе?

- Прошу прощения, но именно так принято здороваться. Никто не говорит «ужасное утро», когда оно ужасное. Вы уже ознакомились с художествами Алины?

- Алины? – Арт ступил вперед и крепко стиснул пальцы. – Вот же бестолочь!

- Она привела вас в не очень хорошем состоянии. Предполагаю, вы отлично провели время в двенадцатом общежитии. Правда… выглядела твоя сестра жутко уставшей.

- Да я ей пальцы попереломаю!

- Не думаю, что это хорошая идея, – почти враждебно ответил Даня, сведя брови, – я разделяю ваше недовольство, касательно ее рисунков. Но она привезла вас посреди ночи в состоянии алкогольного опьянения. Крайняя стадия, как мне кажется, но я не могу судить, я в этом слишком плохо разбираюсь. Она обрабатывала твои раны, а ты все отбивался, как трехлетний мальчишка. А ты… – теперь Даня посмотрел на Ромала, – назвал ее бездушной и, по-моему, черствой. Да, именно так. Черствой и бездушной.

Повисло неловкое молчание, во время которого Костя сжал пальцами переносицу, а Арт виновато поджал губы. Он долго не знал, что сказать, но потом все же выпалил:

- Да я про пальцы… я ведь фигурально выразился. Не собираюсь я ей ничего ломать.

- Правильно. Твоя сестра очень милая девушка. С хорошо развитой фантазией.

- Это уж точно.

- Я не пошел на первую пару, – рабочим тоном заявил Волков и поставил на столик миску, – решил дождаться, пока вы проснетесь, а в миске спирт, смешанный с лимонным соком. Я прочитал в интернете, что данный раствор хорошо отмывает зеленку.

- Серьезно?

- Попробуйте.

- Даня, – растянул Селиверстов, – ты – просто чудо.

- Я, правда, сказал, что она бездушная? – Недоверчиво поинтересовался Костя.

- Правда.

- А что я еще наговорил? Я просто… ни черта не помню.

- Говорил, что ты ранен. – Доложил Даниил. – И что ты можешь умереть от этих ран. Может, тебе стоит обратиться к врачу?

Ромал горько усмехнулся и пробормотал:

- Разве что к мозгоправу.